Время для жизни - 2 - taramans

Декламация стихотворений — всем очень понравилась! И впрямь — на взгляд Косова — профессионально курсант все исполнил! Было видно, что и зрители его приняли очень хорошо! Правда из коридора, где Косов ждал своей очереди, было видно не очень…

Потом эти — «двое из ларца» — здорово отыграли попурри из разных вальсов. Их даже на бис дамы заставили сыграть! Очень всем понравилось!

«Х-м-м… так бы и не пролететь еще — мимо училищного конкурса! Здорово их Буняев натаскал! Да еще и за такое короткое время!».

Дальше публика очень хорошо, благодарно приняла «Заводскую проходную». И исполнение не подкачало!

— Волнуешься? — тихо спросил его в коридоре Юрка Гиршиц.

— Если только совсем немного… Просто не знаю, как песню примут. Все же… тема с казаками — она несколько скользкая! — ответил Косов.

— Да ну! Брось — отличная песня! — убежденно кивнул Гиршиц.

— Посмотрим!

Дождавшись, когда их объявит Кавтаськин — так как Юрка аккомпанировал Косову — они прошли в Ленкомнату и поднялись на небольшую, буквально — по колено, импровизированную сцену, где в обычное время, рядом с настенной школьной доской располагалась кафедра.

— Товарищи командиры и политработники! Дорогие гости и милые дамы! Уважаемые члены жюри! Друзья! Прежде чем исполнить наш номер, хотелось бы сказать несколько слов…, - начал Иван, — Поздравляю Вас с двадцатидвухлетним юбилеем нашей родной Рабоче-крестьянской Красной армии! Хочу пожелать всем нам мирного неба над головой; успехов в труде и службе; здоровья и вам, и вашим близким; успешной карьеры и новых очередных званий… Всего вам хорошего друзья!

Не дожидаясь окончания его речи, по договоренности, Юрка тихонько начал наигрывать мотив…

— Чернобровая казачка подковала мне коня.

Серебром с меня спросила, труд недорого ценя.

Как зовут тебя, молодка? А молодка говорит:

«Имя ты мое услышишь из-под топота копыт!».

Косов мог бы спеть и другие песни — из прежних, которые относил к песням серьезным. Но — выбрал именно эту. Очень уж она ему нравилась — задором своим, народностью, красотой, и, в то же время, простотой.

Пока пел — разглядывал с улыбкой лица слушателей.

«А у Кавтаськина — интересная жена! Не сказать, чтобы прямо красавица, но — интересная! А вот «Карась» отхватил себе прямо красотку! Невысокого роста, но такую… яркую брюнетку с хорошей фигурой! И улыбка какая у нее хорошая… живая такая улыбка!».

— Я по улице проехал, по дороге поскакал.

По тропинке между бурых,

Между серых, между скал.

Маша? Зина? Даша? Нина?

Все как будто — не она!

Уже переходя ко второму куплету, Косов сначала отвел гитару в сторону, перестав играть, а потом и вовсе — поставил ее у стула, стоявшего на сцене. На репетициях Гиршиц с настороженностью воспринял такой ход: «Так никто не делает! Почему нельзя просто спеть песню?». И доводы Ивана — «Песню нужно не петь, песню нужно отыграть! Голосом, выражением лица, жестами, движениями!» — тоже воспринимал скептически. Но сейчас Иван видел — зрители удивлены, но зрителям — нравиться! Вот как смутилась жена «Карася», когда он, улыбаясь, обратился именно к ней, глядя в глаза — «Как зовут тебя молодка?».

— Катя! Катя! Катерина! — хлопнул себя по лбу Иван…

Выбивали мне подковы скакуна!

Зрителям нравилось! Косов видел, как сопереживание появилось на их лицах. Они улыбались, покачивали головами, пританцовывали, сидя на своих местах… Удивленно чуть изогнула бровь товарищ военврач второго ранга, сидевшая за столом вместе с женщинами-медсестрами.

«Эх! Все-таки — красивая она женщина! Правду Степа тогда говорил — скинуть бы ей лет десять-пятнадцать!».

Фигура и сейчас — большинство позавидует! Волосы — шикарные, в шишке на затылке. Только вот седина — явственно видна. Губы… тонковаты. И глаза — светло-голубые, как будто… льдистые.

Поймав его взгляд на себе, товарищ врач, прикусила нижнюю губу, скрывая улыбку.

— С той поры — хоть шагом еду,

Хоть — галопом поскачу,

«Катя, Катя, Катерина!» -

Неотвязно я шепчу.

Что же за бестолочь такая?

У меня ж другая есть! — Зрители тоже были обескуражены, вместе с ним…

— Но уж Катю, словно песню,

Из груди, брат, не известь!

Женщины, улыбаясь, чуть поджимая губы, неодобрительно покачивали головами: «Ну как же так?! Другая же есть, а ты чего тогда? Какая Катерина?».

Но окончание песни все встретили бурными аплодисментами!

— Еще! Спой еще! — женским голосом, но Косов не успел заметить — кто?

— Да, Косов! Добрая песня, хорошая! Спой еще разок! — обратился к нему комбат.

Иван развел руками, улыбаясь, повернулся к Гиршицу. Тот кивнул головой. И он — снова спел. Правда — сейчас гитары даже в руки не брал. Прохаживался по сцене, обращался к зрителям, играл эмоциями. Да там и играть-то и не нужно было. Эмоции и так его переполняли!

— Дорогие друзья! Конкурсная программа завершена, но наш концерт продолжается! — объявил Гиршиц, — Прошу членов жюри обсудить номера и вынести решение!

В зале зашевелились, стали слышны разговоры, смех. Было видно, как курсанты активно заработали челюстями. Несколько курсантов, назначенных официантами, стали разносить чай в кружках на подносах. Сначала — гостям, потом — курсантам. Кипяток наливали из большого, двухведерного самовара, позаимствованного в столовой. Чайники с заваркой были разнесены заблаговременно.

— Пойду, покурю, пока опять туалет не заняли! — шепнул Косов Юрке.

Но уже в спину ему донеслось:

— Давайте сделаем перерыв! — обратился к присутствующим Верейкис.

Командиры и женщины встали, и, переговариваясь, вновь потянулись в командирскую комнату.

В туалет заглянул Карасев, увидел курившего глубокими затяжками Косова, скорчил сердитую физиономию, погрозил кулаком и кивнул — «На выход, мол!».

Иван выкинул папиросу, развел руками.

— Давай, выходи… Женщины ждут! — пояснил свою пантомиму взводный.

— Ясно. Уже ушел! — и Косов протиснулся мимо