Разгадай меня - Тахира Мафи

А вот жить, например, гораздо сложнее. Есть одна вещь, которую мы постоянно делаем и о которой нельзя забывать.

Мы постоянно дышим.

Вдыхаем воздух и выдыхаем. Каждый день, каждый час-минуту-секунду мы должны дышать, нравится нам это или нет. Даже когда мы стремимся задушить свои надежды и мечты, мы все равно при этом продолжаем дышать. Когда мы иссушаем или продаем чувство собственного достоинства какому-то незнакомцу на углу, мы тем временем все равно дышим. Мы дышим, когда ошибаемся, дышим, когда оказываемся правы, мы дышим даже тогда, когда срываемся с края обрыва и слишком рано летим в могилу. И по-другому у нас не получится.

Поэтому я дышу.

Я считаю все ступеньки по дороге к петле, свисающей с потолка моего существования, потом я считаю, сколько раз я вела себя крайне глупо, и чисел мне уже не хватает.

Кенджи сегодня чуть не умер.

И все из-за меня.

Я виновата в том, что Адам и Уорнер подрались. Я виновата в том, что встала между ними. Моя вина заключается еще и в том, что Кенджи пришлось растаскивать их, и, если бы я не вмешалась и не стояла между драчунами, Кенджи был бы сейчас в полном порядке.

И вот я стою сейчас рядом. Смотрю на него.

Он едва дышит, и я умоляю его не останавливаться. Я прошу его делать только одно, то, что сейчас действительно важно. Больше мне ничего не надо. Я умоляю его держаться, выстоять, но он меня не слышит. Он не может слышать меня, а мне так нужно, чтобы он выкарабкался. Мне нужно, чтобы он выжил и поправился. Мне нужно, чтобы он дышал и продолжал дышать.

Он мне нужен сам.

Каслу, в общем, нечего было добавить.

Все сейчас столпились здесь. Кто-то умудрился прорваться в медицинский сектор, кто-то остался в коридоре и молча смотрит через стекло. Касл произнес небольшую речь о том, что мы должны держаться вместе, потому что мы одна семья, и если мы будем считать, что у нас нет друг друга, тогда кто вообще у нас есть? Он отметил, что сейчас мы все перепуганы, конечно же, но именно сейчас мы должны, как никогда, поддерживать друг друга. Сейчас настало время соединиться и вместе дать отпор врагу, сказал он, и отвоевать свой мир, вернуть его себе.

— Настало наше время, — сказал он. — Мы немного отложим завтрашнее выступление, чтобы все имели возможность позавтракать вместе. Мы не можем вступать в бой разделенными, — продолжал он. — Мы должны верить в себя и друг в друга. Не торопитесь утром, успокойтесь, пусть мир пребывает в вашей душе и в вашем сердце. А после завтрака мы двинемся в путь. Все как один.

— А как же Кенджи? — спросил кто-то, и я вздрогнула, услышав знакомый голос.

Джеймс. Он стоял здесь же, сжимая кулачки. На его щеках остались следы от слез, нижняя губа у него до сих пор дрожала, и он даже не пытался скрыть боль в голосе.

Мое сердце разрывалось пополам.

— Что ты имеешь в виду? — спросил Касл.

— Он пойдет драться завтра? — потребовал ответа Джеймс, шмыгая носом, чтобы снова не расплакаться. Его кулаки задрожали. — Он хочет сражаться завтра вместе со всеми. Он мне сам говорил.

Касл сморщился, не в силах ответить мальчику сразу же. Прошло несколько секунд, прежде чем он начал:

— Я… я думаю, что Кенджи вряд ли завтра будет в состоянии присоединиться к нам. Но возможно, — тут же добавил он, — ты сам останешься здесь с ним и составишь ему компанию?

Джеймс промолчал. Он внимательно смотрел на Касла. Потом перевел взгляд на Кенджи. Мальчик несколько раз моргнул, потом пробрался сквозь толпу и забрался на кровать к Кенджи. Устроился рядом с ним и моментально заснул.

Мы все приняли это за знак того, что нам пришла пора удалиться.

Именно так. Всем, кроме меня, Адама, Касла и девушек. Интересно, что все здесь называют Соню и Сару одним словом: «девушки», как будто кроме них в «Омеге пойнт» больше девушек нет. Конечно, они тут есть. Я не могу сказать, как так вышло, что к ним прилипло это прозвище, и, может быть, мне было бы даже интересно это узнать, но я сильно вымоталась, и мне сейчас не до этого.

Я съеживаюсь на своем стуле и смотрю на Кенджи. Он с трудом дышит, и я слежу за каждым его вдохом и выдохом. Я положила голову на кулак и веду борьбу с подступающим сном. Нет, я не заслуживаю этого сна. Я должна остаться здесь на ночь и дежурить у его кровати. Я бы взялась ухаживать за ним, если бы, конечно, мое прикосновение не было смертельно опасным для него.

— Вы двое идите спать.

Я встрепенулась, даже не поняв, что на секунду все-таки умудрилась отключиться. Касл смотрит на меня каким-то странным, но тем не менее добрым взглядом.

— Я не устала, — тут же вру ему я.

— Идите спать, — повторяет он. — Завтра будет сложный день. Вам надо выспаться.

— Я могу проводить ее, — предлагает Адам и собирается подняться со своего места. — А потом я могу снова вернуться сюда…

— Пожалуйста, — перебивает его Касл, — идите оба. Мы с девушками прекрасно справимся тут сами.

— Но вам нужно выспаться, и для вас это еще важнее, чем для нас.

Касл печально улыбается:

— Боюсь, что заснуть мне сегодня в любом случае не удастся.

Он поворачивается, чтобы посмотреть на Кенджи, вокруг его глаз образуются морщинки — то ли от счастья, то ли от боли, а может быть, от того и другого.

— А вы знали, — обращается к нам Касл, — что я знаю Кенджи с давних пор, когда он был еще мальчиком? Я нашел его сразу после того, как выстроил «Омегу пойнт». Он вырос здесь. Когда мы с ним познакомились, он жил в старой поломанной тележке из супермаркета, которую нашел у дороги. Он вам об этом ничего не рассказывал?

Адам снова садится на свое место. С меня в ту же секунду слетает сон.

— Нет, — одновременно произносим мы с Адамом.

— Ну, простите меня. — Касл мотает головой. — Я не должен вас задерживать из-за подобных рассказов. Мне просто многое сейчас вспомнилось. Да я уже стал забывать, что я должен рассказывать другим, а что им совсем не обязательно знать.

— Нет-нет, пожалуйста, мне очень интересно. Расскажите, — прошу я. — Правда-правда.

Касл смотрит на свои руки. Улыбается.

— Да тут и рассказывать-то особенно нечего, — говорит он. — Кенджи никогда не говорил мне о том, что случилось с его родителями, а я и не пытался его расспрашивать. Он только сказал, как его зовут и сколько ему лет. Я совершенно случайно наткнулся на него. Это был странный маленький мальчик в магазинной тележке. Дело было в середине зимы, вдали от цивилизации, а на мальчишке я увидел только старенькую футболку да штаны от спортивного костюма на несколько размеров больше, чем ему полагалось. Видно было, что мальчуган замерзает. Он хотел есть, и я сразу понял, что у него нет крыши над головой. Я не мог пройти мимо, — говорит Касл. — Ну не мог я оставить его там. А начал я с того, что спросил, не проголодался ли он. — Он замолчал, словно вспоминая подробности того далекого дня. — Кенджи ничего не отвечал мне, наверное, полминуты. Он просто смотрел на меня. Я уже собирался уходить, потому что подумал, что сильно перепугал его. Но он внезапно протянул свою руку, схватил меня за ладонь и потряс ее. Достаточно энергично. И уже потом произнес: «Здравствуйте, сэр. Меня зовут Кенджи Кисимото, и мне девять лет. Мне очень приятно познакомиться с вами».