Октавиан Август. Революционер, ставший императором - Адриан Голдсуорси

Из Галлии Август отправился в Испанию, совершив свой третий переход через Пиренеи. С тех пор, как в 19 г. до н. э. Агриппа подавил последнее серьезное восстание, Иберийский полуостров был замирен, и этот мир лишь изредка прерывали мелкие вспышки волнений. Из трех недавно организованных провинций Бетика, состоявшая из самых освоенных и процветающих территорий на юге, где римская культура удачно сочеталась с давними традициями урбанизма, была передана под контроль сената. Это произошло примерно тогда же, когда Нарбонскую Галлию передали под управление проконсула, и оба этих жеста являются доказательством того, что Август готов был отказаться от власти на местах после того, как исполнил свой долг и навел там порядок. Две другие провинции остались под его властью и управлялись легатами. На западе располагалась Лузитания, чья площадь была чуть больше, чем у современной Португалии; проблемы в этой области в основном удалось урегулировать, и все большие гарнизоны оттуда вывели. Три легиона стояли в Ближней Испании, территория которой простиралась от современной Галисии через Центральную Испанию до Средиземного моря и включала в себя народы, покоренные в последние годы. Остальные легионы, сражавшиеся в этих войнах, уже покидали Испанию, и их размещали в других местах – чаще всего в Галлии или Иллирии.[547]

Некоторые легионеры оставались. Во время или после войн в Кантабрии Август основал две большие колонии для ветеранов, и обе они – Цезаравгуста (нынешняя Сарагоса), расположенная на реке Эбро в Ближней Испании, и Августа Эмерита (современная Мерида), расположенная на реке Гвадиана в Лузитании, – были названы в его честь. Так же, как и в Галлии, растущая сеть новых дорог и речных путей обеспечивала связь колоний с крупными городами. С одной стороны, колонии позволяли наградить ветеранов за верность, а с другой – исполняли роль бастионов римского владычества и могли быть использованы в военных целях, если возникнут серьезные проблемы, что, впрочем, было маловероятно. Августа Эмерита строилась главным образом с расчетом на то, чтобы производить впечатление; ее окружали стены, возведенные скорее для красоты, чем для защиты, а добраться до нее можно было по длинному многоарочному мосту, перекинутому через Гвадиану.

Колонии являлись образцами римской жизни и были четко спланированы и организованы, обязательно с большим Форумом в центре (в Августе Эмерите их, возможно, даже было два). Агриппа построил для города великолепный каменный театр, украшенный статуями его самого и Августа, а также надписями, где были указаны годы их трибунской власти. Принцепс подарил ветеранам не менее роскошный амфитеатр, чтобы они могли наслаждаться самым римским из развлечений. Последующие поколения тоже старались украшать город, и при них появилось немало новых монументов, которые зачастую повторяли великие строения Августа в самом Риме. Что же касается других колоний, то либо появлялись новые, либо обеспечивался приток отставных ветеранов в уже имеющиеся в Испании и Галлии, а энтузиазм местного населения в большинстве испанских провинций во многом способствовал развитию урбанизации.

Большая часть крупных городов обзавелась Форумами, и, хотя они не были абсолютно такими же, как в Риме, сходство все равно поражает. Размеры могли отличаться, но все они без исключения были спроектированы в соответствии с основными принципами римской архитектуры: основная единица измерения определяла все величины, начиная от ширины и расстояния между колоннами до размера построек и дворов. Сама эта единица могла меняться, но основная концепция – нет, что обеспечивало геометрическую безупречность, каковая была идеалом римского планирования. Когда появились новые рынки, то так же, как и в Галлии, здесь начались глубокие экономические перемены и местные жители или римские землевладельцы стали производить оливковое масло, рыбный соус и вино для потребителей из других провинций и самой Италии.[548]

Старые соратники и старые соперники

Армия имела жизненно важное значение для августовского режима, и, хотя со времен битвы при Акции прошло всего два десятилетия, не стоит забывать о том, что это был самый долгий период без гражданских войн за все время с 88 г. до н. э. или 91 г. до н. э., если считать Союзническую войну. Пока легионеры находились на службе, их надо было постоянно контролировать и следить, чтобы они оставались верными, а когда они уходили в отставку, следовало обеспечить их землей так, чтобы они могли сами себя содержать и при этом не доставляли слишком больших неудобств местным жителям. Примерно в это время – Дион Кассий датирует реформу 13 г. до н. э. – Август установил новые правила для армии, утвердив сроки службы: для легионеров – 16 лет, а для более привилегированных 9 когорт преторианской гвардии – всего 12. Количество легионов не менялось и не было подвержено внезапным скачкам роста, как это случалось во время гражданских войн, так что теперь было легко предсказать количество демобилизованных ветеранов в конце каждого года.[549]

В то же время вспомогательные соединения, по-видимому, приобрели более постоянный характер. Некоторые из них все еще носили имена своих командиров, как например, ала Сцевы – вспомогательное кавалерийское подразделение, которым, вероятно, командовал один из знаменитых центурионов Юлия Цезаря, – но в большинстве своем они теперь были пронумерованы и назывались в честь того региона, откуда производился набор. Галльские, фракийские, испанские подразделения были обычным явлением. Этими соединениями командовали профессиональные офицеры в должности префектов, чаще всего из всаднического сословия (хотя могли быть и из других, откуда происходило большинство центурионов), поскольку такая карьера была почетной и выгодной. Это относится и к представителям провинциальной знати, которые благодаря службе в армии могли получить гражданство и таким образом начать продвигаться по карьерной лестнице империи. Подобные возможности предоставлялись принцепсом, и это привязывало к нему такого рода людей. После долгого или короткого срока службы в армии бывшие офицеры возвращались домой, где продолжали играть значимую роль, будь то колония, италийский город или провинция. В идеале они были по-прежнему преданы Августу, довольны своей судьбой и вряд ли стали бы поддерживать его противников в том случае, если бы кто-то из них захотел набрать войско. Большое значение здесь имело само имя Цезаря, поскольку существовало множество семей, для которых верность по отношению к диктатору, а затем и его наследнику была уже устоявшейся традицией.

Эти отношения носили персональный характер. Однажды один ветеран – скорее всего, офицер или преторианец, так как дело происходило в Риме, – был привлечен к суду и лично пришел к Августу с просьбой поддержать его. Принцепс передал ему свои наилучшие пожелания и предложил одного из своих людей в качестве защитника, но этого оказалось недостаточно, поскольку ветеран сорвал с себя тунику и показал толпе шрамы от своих былых ранений. «А когда ты, Цезарь, подвергался опасности в битве при Акции, – воскликнул старый солдат, – я сам сражался за тебя, а не искал заместителя!» Услышав это, Август покраснел и, как и полагалось, сам взялся защищать ветерана «из страха показаться не просто надменным, но и неблагодарным». Несмотря на то, что он больше не называл солдат «товарищами», император Цезарь Август хотел, чтобы они поверили, что он уважает их за опасности, которые им пришлось претерпеть под его командованием.[550]