Октавиан Август. Революционер, ставший императором - Адриан Голдсуорси

1 января 16 г. до н. э. консулами стали Луций Домиций Агенобарб и Публий Корнелий Сципион. Оба они имели безукоризненное происхождение – как, впрочем, и Тиберий с Друзом. Агенобарб был внучатым племянником Августа, поскольку являлся сыном Антонии-старшей, дочери Октавии и Марка Антония. Сципион же приходился принцепсу не таким близким родственником, хотя являлся сводным братом Юлии, будучи сыном бывшей жены Августа – Скрибонии – от другого брака. Столь тесные взаимосвязи были характерной чертой римской общественной жизни, однако они не гарантировали политического сотрудничества. Как оказалось, Сципион отслужил не весь год, и один из старших офицеров Августа заменил его на посту консула-суффекта. Почему это произошло, неизвестно, однако молчание источников на сей счет может свидетельствовать о том, что никакой зловещей причины для подобной замены не было.[532]

Перед тем, как покинуть город, Август в очередной раз восстановил должность городского префекта, и на этот раз доверил ее своему опытному подчиненному Статилию Тавру. Его предыдущая попытка возродить эту должность потерпела неудачу, поскольку Мессала буквально через несколько дней ушел в отставку, но, вероятно, спустя десять лет полномочия, связанные с этой должностью, и ее роль были сформулированы более четко. В какой-то момент были сформированы три городские когорты; их отдали под командование префекта, чтобы они служили в качестве полиции. Вполне возможно, что Тиберий получил почетную должность городского претора, но, если это так, то он исполнял свои обязанности лишь в течение нескольких месяцев, а затем отправился с Августом в Галлию. Пока он отсутствовал, его замещал Друз, хотя этот последний еще не занимал никаких официальных должностей. Такие люди, как Статилий Тавр, были старыми союзниками, но приоритет все больше отдавался членам семьи принцепса. Его зять и коллега по трибунату Агриппа находился на Востоке; Тиберий вместе с Августом – в Галлии, где вскоре должен был заменить Лоллия на посту легата, а Друза в 15 г. до н. э. вызвали из Рима для активного участия в делах провинций. Братья (а в долгосрочной перспективе также и сыновья Агриппы, и приемные дети Августа) являлись гарантами стабильности в будущем. Можно было больше не опасаться, что смерть принцепса повлечет за собой крах режима и новые гражданские войны.[533]

Колонии, города и дороги

Это было уже четвертое посещение Августом Галлии, что само по себе наглядно подтверждает значимость этой области. Благодаря завоеванию Gallia Comata, или «Косматой Галлии», Юлий Цезарь получил деньги, авторитет и преданную армию, что позволило ему сравняться с Помпеем. В последующие годы этот край играл стратегически важную роль во время гражданских войн, хотя собственно боевых действий там велось мало. Недавно завоеванные галльские провинции нередко становились объектом набегов племен, проживавших по другую сторону Рейна, и потому, как правило, нуждались в больших гарнизонах, а такие легионы неизбежно находились ближе к Италии, чем любая другая часть римской армии. Галлия славилась своими наемниками, особенно всадниками. Контроль над армией в Галлии в 43 г. до н. э. сделал Лепида силой, с которой следовало считаться, тогда как Август, обеспечив себя там в 40 г. до н. э. легионами, значительным образом подорвал позиции Антония.

Теперь же Цизальпинская Галлия являлась частью Италии, и держать там гарнизоны больше не было необходимости. Основной базой Юлия Цезаря была Трансальпийская Галлия (современный Прованс), а в 29 г. до н. э. ее включили в число провинций, доставшихся Августу. В этом году он пообещал передать эти области под контроль сената, как только наведет там порядок, и Трансальпийская Галлия была представлена в качестве первого доказательства его искренности. В какой-то момент – скорее всего, в 22 г. до н. э., но особой уверенности здесь нет, – он вернул провинцию под власть сената, и с тех пор ею управляли проконсулы. Провинция была переименована в Нарбонскую Галлию по названию ее главного города Нарбон (нынешняя Нарбонна), и гарнизоны там уже не стояли, но зато в течение нескольких десятилетий были основаны колонии, в которых поселились вышедшие в отставку ветераны. Эти люди были благодарны Августу, и их преданность ему исключала возможность бунта в поддержку его противников. В долгосрочной перспективе оказалось, что эта область представляет собой благодатную почву для набора войск, поскольку потомки колонистов продолжали следовать укоренившимся в их семьях традициям военной службы.[534]

Нарбонская Галлия уже была в достаточной степени романизирована – поколением раньше Юлий Цезарь счел представителей местной знати полезными союзниками. Они бегло говорили на латыни и были знакомы с римской, а также немного с греческой культурой, и охотно общались с его офицерами и штабом. У некоторых уже было римское гражданство, и многие в последующие годы получали его в награду. Самым распространенным именем среди граждан галльского происхождения, особенно в Нарбонской Галлии, было имя Юлий, что свидетельствует о щедрости Юлия Цезаря, а затем и Августа. Самые привилегированные из представителей местной знати становились всадниками или даже сенаторами. Их поселения зачастую напоминали нечто близкое к римской модели настоящего города, и выведение колоний, где селились ветераны, лишь ускоряло этот процесс. Планировка многих городов предполагала наличие упорядоченной сети улиц, а в центре должен был находиться Форум с базиликой для общественных дел, пространство для торговли и еще обычно храм, посвященный соответствующему римскому божеству. Также большинство городов вскоре обзавелись собственными театрами или амфитеатрами, которыми они были обязаны принцепсу или щедрости местных элит. Менее века спустя Плиний Старший описывал Нарбонскую Галлию уже практически как часть Италии.[535]

Не такова была остальная Галлия, ибо здесь римское влияние было гораздо менее заметным. Со временем Gallia Comata оказалась разделена на три провинции: Аквитанию на юго-востоке, Лугдунию на севере и в Центральной Галлии, и Бельгику на северо-востоке. Они примерно соответствовали tres partes, или трем частям, на которые подразделялась Галлия согласно «Запискам…» Юлия Цезаря. Упоминания о «трех Галлиях» существовали уже при Августе, и вышеназванные провинции, возможно, уже оформились, хотя, похоже, что всей этой областью управлял один легат. Как показала недавняя стычка Лоллия с германцами, эта провинция определенно требовала военного присутствия. Время от времени возникали сложности вблизи Альп и в Аквитании, где проживало неподконтрольное Риму население. В общем, Август не без оснований считал эти три Галлии проблемными районами, требующими его внимания.[536]

Тем не менее ощутимых признаков сколь-либо серьезного сопротивления со стороны племен, живших в самой Галлии, не наблюдалось, хотя их завоевание и оставалось в памяти современников. Единственным исключением была Аквитания, но поскольку Северная Испания была полностью подчинена римлянам, по ту сторону Пиренеев больше не осталось независимых народов, которые могли бы напасть или, наоборот, помочь живущим в этой области галльским племенам. В последующие годы ни о каких серьезных сражениях слышно не было. Однако на данный момент районы, ближе всего расположенные к Альпам и имеющие протяженную границу с территориями германцев, часто подвергались нападениям извне. Если римляне не могли решить эту проблему и защитить их, некоторые представители галльской знати начинали задумываться о том, насколько им выгоден союз с Римом, и либо сами, либо их противники могли обратиться за поддержкой к германским вождям. Таким образом ситуация выглядела при Юлии Цезаре, но он видел в ней не проблему, а скорее удобный повод для вмешательства.[537]