Безжалостные боги - Эмили А. Дункан

Малахия нежно поцеловал ее в лоб, а затем поднялся на ноги и, зевнув, отправился выяснять, кто караулит первым.

Надя уставилась на черную стену.

«Ты знала о Велесе и Серефине?»

«Конечно, знала».

«Мне необходимо остановить и его? Что, если он не сможет вырваться из лап Велеса? Если он сделает то, чего Велес от него требует?»

Марженя явно не собиралась откровенничать. И Надю бесило, что как только у нее возникал какой-то важный вопрос, то на него либо вообще не отвечали, либо отвечали так неопределенно, что она ничего не понимала.

«Если ты сделаешь так, как я приказала, то тебе не придется беспокоиться об этом мальчишке».

Надя нахмурилась, но не смогла ничего ответить, так как Малахия вернулся обратно. На его лице появилась сонная ухмылка, когда он развалился рядом с ней на земле.

Она рассмеялась.

– Ты не можешь спать здесь. Ты замерзнешь до смерти. Пошли в палатку.

– Только если ты пойдешь со мной, – пробормотал он.

Надя напряглась. Он открыл один глаз и с озорством посмотрел на нее. Это явно не подходило под план «держаться от него подальше». Скорее уж означало полностью сломать непродуманную, шатающуюся стену, которую она пыталась выстроить между ними все путешествие.

Это означало бы принять то, что у них осталось не так уж много времени вместе.

«Неужели это окажется настолько ужасным для него?» – колеблясь, спросила Надя.

Что случится, если она расскажет ему все прямо сейчас? Что, как только стена рухнет, он, скорее всего, умрет? Что, если она хоть как-то предупредит его, чтобы он смог увидеть все в другом свете? Ведь она так легко могла спасти его. Ее настолько ошеломляла мысль о его гибели, что она и сама до конца не верила в такую возможность. И лишь теперь поняла, что лгала себе лишь для того, чтобы не сломиться под тяжестью вины.

– Ты просто ужасен. А я едва держусь на ногах. Так что пошли.

Малахия последовал за ней в палатку, но стоило им переступить порог, как он вновь развалился у ее ног. Закатив глаза, она накрыла его одеялом. Он пробормотал что-то в ответ, что Надя приняла за благодарность и шагнула в сторону. Малахия обхватил ее колени и потянул на себя. Тихо вскрикнув, она упала рядом с ним, после чего он подполз повыше и крепко поцеловал ее в лоб, а затем зарылся лицом в ее волосы.

– Я сплю, лишь когда ты рядом, – пробормотал он. – И я так устал.

В ее сердце образовалась новая микротрещинка, когда она устроилась поудобнее в его объятиях, а затем натянула на них одеяла и меха.

«Скажи ему правду».

Каким бы он стал, если бы его не схватили Стервятники? Иногда она задавалась вопросом, стал бы он лучше? Или только из-за потрясений, пережитых во время изменения, он стал таким нежным по отношению к людям, о которых заботился? И в то же время она не забывала о других его качествах: жестокости, холодности и продуманности. Но как относиться к измученному парню с обезоруживающей улыбкой, который хотел лишь обнимать девушку, о которой заботился и только рядом с которой мог проспать всю ночь?

Оставалось лишь непрестанно проклинать себя из-за него.

Надя зарылась пальцами в его волосы. Глаза Малахии оставались закрытыми, так что она провела ладонью по его лицу и прижала палец к губам.

– Спасибо, – пробормотал он.

– За что?

– Что вернула меня. Никто и никогда не делал для меня такого.

Она проглотила ком в горле.

– Все получится, да, Малахия? – прошептала она.

– Угу, – промычал он в ответ.

Но он все еще оставался транавийцем, магом крови и, о боги, Черным Стервятником. А она – калязинкой, крестьянкой и клириком.

Так что у них никогда ничего не получится.

Катя долго ждала, пока все уснут. Ее охватывало разочарование от мысли, что убить Черного Стервятника невозможно. Но все изменилось, когда она увидела реликвию в руках клирички.

Она узнала ворьен, вырезанный из берцовой кости своятовы Александры Можаевой. И знала, на что он способен. Но как добраться до него без ведома клирички?

Кто-то опустился рядом с ней, отчего Катя невольно напряглась.

– Честно говоря, я не доверяю тебе настолько, чтобы оставлять одну, – сказал Кацпер.

– Если я все еще не убила твоего короля, то зачем мне делать это сейчас? – начав рыться в рюкзаке, ответила она. Ей понадобится магия, чтобы прокрасться в палатку и схватить ворьен, не разбудив при этом ни Надю, ни, что еще хуже, Стервятника.

– Может, ты решила выждать подходящий момент?

Она усмехнулась.

– Во всех донесениях, что я получала, говорится, что именно за тобой нужен глаз да глаз.

Кацпер хмыкнул.

– И почему же?

– Остия – дворянка. И околачивается вокруг короля в знак непокорности. Она – могущественный маг, но в Транавии таких много. Ты же не так прост.

– Уверяю, ты слишком много об этом думаешь, – ответил он.

– Что-то я в этом сомневаюсь.

– Так вот почему ты отправилась с нами? Чтобы узнать о нас побольше?

– Это бы помогло, если бы меня кто-то послушал, – сказала Катя. – Но они не станут.

Кацпер задумчиво, хоть и недоверчиво, хмыкнул.

– Наша компания собралась из людей, которые постоянно думают, как лучше уничтожить друг друга, – поделился Кацпер. – Клиричка, Стервятник, Серефин, аколийка.

– Но не Рашид?

– Рашид сделает то, что скажет Париджахан, – ответил Кацпер. – Она и Стервятник довольно близки, так что может доставить неприятности.

Катя этого не замечала. А значит, стоит присматривать еще и за ними.

– Что ты делаешь? – спросил он.

Внезапно воздух пронзил вой. Кацпер тут же потянулся за книгой заклинаний. Катя же протянула руку и остановила транавийского парня.

– Подожди, – прошептала она.

Вой напоминал лихорадочные, панические, наполненные ужасом крики, которые пробирали до самых костей. Она ненавидела это место и уже жалела, что вообще отправилась сюда.

– Деравих, – пробормотала она.

– Что?

– Чудовище, рождаемое из мертвых. Из тех, кто погиб неестественной смертью. Не шуми. Если он нас не заметит, то просто уйдет.

Она тоже находилась на поляне, когда появился Личнийвода. И видела, в какое ужасающее чудовище превратился Черный Стервятник, а еще, какой силой обладала клиричка. Но за это Катя оказалась помечена темным роком, как и они. Конечно, уже поздно волноваться об этом, но она пожалела, что проявила такое любопытство.