Дальше фронта - Василий Звягинцев

– А ну, механик, протронь вперед. До упора.

Кран дернулся и медленно пополз между корпусами к воротам ближайшего к проходной цеха.

Все развивалось даже лучше, чем штабс-капитан рассчитывал. Потерь пока что нет, иначе ему доложили бы. Черно-серая туча рабочих, человек с полтысячи, кое-где завиваясь водоворотами, обозначая там и тут попятное движение, с криком и руганью все же таки смещалась к выходу.

Нет, никакого организованного сопротивления или протеста, просто бестолковщина. Солдаты, постепенно выстроив цепь, толчками стволов и прикладов, иногда просто подзатыльниками вытесняли людей в нужном направлении.

Вспыхнувшая у проходной короткая перестрелка заставила толпу шатнуться назад, но порядок достаточно быстро восстановили. Еще немного, территория будет очищена, ворота закрыты, и можно спокойно заняться делом. Как говорится, ломать не строить.

У Андреева обстановка сложилась куда сложнее. Три его взвода стремительным броском преодолели расстояние до главной проходной. Шквальным огнем с ходу и бросками ручных гранат очистили предполье перед десятиметровой ширины воротами.

Впрочем, укрепленную позицию занимали всего несколько человек и службу они несли отвратительно, точнее, вообще никак не несли.

Угроза казалась настолько далекой и нереальной, что отряженные в караул добровольцы, по преимуществу из заводской же военизированной охраны, просто отбывали номер. Возле пулемета вообще никого не было, винтовки и автоматы под присмотром одного постового составлены у стенки бункера, прочие, вооруженные только пистолетами в застегнутых кобурах, ограничивались тем, что лениво проверяли документы у водителей и экспедиторов въезжающих и выезжающих машин. Да и то лишь у тех, кого не знали в лицо.

Без всякого усердия заглядывали в фургоны, иногда сверяя номера ящиков с накладными, а иногда пренебрегая и этой формальностью.

И полегли все сразу, так и не успев понять, что вдруг произошло.

Но этих минут хватило, чтобы всполошились те, кто скрывался в привратной будке тесаного камня. Один из охранников рывком рубильника заблокировал механизм открывания ворот, двое других начали стрелять из карабинов в зарешеченные окошки, четвертый включил пронзительную сирену и присоединился к товарищам.

Атакующие прижались к стене справа и слева от ворот. Ничего в принципе страшного, но – потеря темпа.

Пока положили две гранаты из подствольников в окно караулки, пока пристраивали стограммовые шашки к петлям ворот, а потом взрывали их, с той стороны уже бежали подхватившиеся по тревоге самооборонцы, а из развешанных в цехах репродукторов для бойцов заводского ополчения загремела команда «В ружье!».

Благо оружие у всех было под руками. Частью в пирамидах, расставленных в курилках и выгородках мастеров и десятников, частью прямо в конце конвейерных линий.

Прямой штурм завода потерял смысл, нужно было переходить к правильной осаде. Вернее, имитировать осаду, блокировав ворота, рассыпав вдоль периметра цепь подвижных дозоров для предотвращения попыток прорыва и открыв частый минометный огонь по территории. А освободившиеся силы развернуть для удара по тренировочному лагерю с тыла.

Сам этот лагерь, рассчитанный на формирование и боевую подготовку как минимум дивизии (в количественном смысле, а на самом деле – десятка дружин численностью до тысячи человека каждая), занимал огромную территорию ярмарочного комплекса в четырех километрах северо-западнее завода.

Здесь имелось все необходимое – всевозможные складские помещения и выставочные павильоны, собранные из щитов гофрированного алюминия и пенобетонных плит, связывающие их подъездные пути и пешеходные аллеи для посетителей, достаточное количество столовых, кафе и ресторанчиков, электро-, тепло – и водоснабжение, канализация.

Близость военных заводов позволяла без особых сложностей доставлять необходимое для формируемых частей снаряжение. Лучше и не придумаешь.

Щитников послал свои взводы вперед ровно через минуту после того, как вступили в бой Уваров и Андреев.

Казалось бы, что такое девяносто человек против нескольких тысяч, достаточно хорошо вооруженных и имеющих какую-никакую боевую подготовку, полученную во время срочной службы в российской армии или уже здесь, под руководством квалифицированных инструкторов.

Но тут сразу вспоминаются слова Наполеона, сказанные им после египетского похода. Один мамелюк в сабельной рубке всегда победит трех французских драгун. Десять на десять они могут сражаться на равных. Сто драгун всегда побеждают тысячу мамелюков. Это к вопросу о роли дисциплины и организованности.

Семь отделений атаковали лагерь с трех направлений, два Щитников оставил в своем резерве.

Ведя непрерывный автоматно-пулеметный огонь, десантники стремительно продвигались к центральному плацу, забрасывая гранатами спонтанно возникающие очаги сопротивления, весьма, впрочем, немногочисленные.

Командование лагеря по причине удаленности от линии фронта, а также естественной в иррегулярных соединениях беспечности просто не догадалось создать хотя бы одну роту постоянной готовности и боеспособную маневренную группу для ее поддержки.

Вдобавок польские бойцы кадрового состава носили полную военную форму характерного вида, резко отличающуюся от российской (особенно у офицеров), а ополченцы – гражданскую или полувоенную одежду с двухцветными повязками на рукавах и такими же кокардами на головных уборах.

Это позволяло в первую очередь выбивать более опасного и подготовленного противника, одновременно усиливая панику и неразбериху.

Щитников изучал в училище, а перед нынешней кампанией еще и перечитал экстренно изданную Генштабом брошюрку по истории четырех предыдущих польских восстаний. И составил свое представление о боевых качествах панов.

Они проявляют недюжинную отвагу, граничащую с безрассудством, в наступлении, но быстро теряют кураж в обороне. Не в состоянии выдерживать длительного боевого напряжения, при неизбежных на войне неудачах между командирами разных уровней тотчас возникают споры и распри.

Никто никогда не признает собственных ошибок, но охотно перекладывает их на других. И только что, казалось бы, вполне боеспособные полки и дивизии начинают разбегаться или складывать оружие.

Все это, конечно, пережитки древних шляхетских вольностей и «либерум вето»[79], что и привело некогда к гибели независимой Речи Посполитой.

Сейчас поручик наблюдал со своего КП абсолютно то же самое. Отчаянные попытки немногочисленных, сохранивших самообладание командиров организовать сопротивление на подходящих для обороны рубежах легко пресекались тыловыми и фланговыми ударами с использованием подавляющего преимущества в автоматическом оружии, особенно пулеметах. И снайперы работали с большой эффективностью.