Добро пожаловать в реальный мир - Кэрол Мэттьюс

Все как один выбросили вверх кулаки.

Карл внезапно притягивает меня к себе, прильнув губами к моим.

– Ты это сделала, Ферн, – говорит он, блестя глазами. – Это чертовски здорово!

И вот подходит наш черед идти на сцену. Вот оно – мое мгновение!

Эван бегом миновал пространство за кулисами площадки в Стейплз-центре. Это место он знал великолепно, ведь за столько лет выступал здесь раз десять, а то и больше, и потому ему не пришлось убалтывать охранников на входе, поскольку все прекрасно знали, кто он такой. Иногда широкая известность все же несет с собой явные преимущества – хотя на его типично свадебное облачение многие глядели с любопытством.

Руперт быстро нанял ему самолет до Лос-Анджелеса, и Эван почти без промедлений поднялся в небо. Похоже, он поспел как раз вовремя: закулисный администратор сообщил ему, что Ферн вот-вот выйдет. Эван протиснулся сквозь толпу музыкантов и певцов поближе к занавесу, надеясь, что сможет оттуда беспрепятственно смотреть ее выступление. Едва он подошел к кулисам, как услышал голос конферансье:

– А теперь, леди и джентльмены, дружными аплодисментами приветствуем нашу заокеанскую гостью! Прямо из Англии, из Лондона, – встречайте! – Ферн!

От восторженно завопившей толпы зрителей вздрогнул, казалось, стадион. Эван увидел, как Ферн на мгновение молитвенно сложила ладони – и тут же выскочила на сцену. За ней последовала ее группа, и в идущем позади всех парне Эван узнал Карла. Перед тем как выйти на сцену, приятель Карл обернулся… и оторопел, увидев пристроившегося у кулис Эвана.

– А ты чего здесь делаешь? – сурово спросил Карл.

– Я должен был прийти. Мне надо видеть Ферн, – произнес Эван. – Это не я женился. – И, заметив, что Карл скептически оглядывает его наряд, добавил: – Я был шафером.

– И ты примчался за ней.

– Я люблю ее.

– Я тоже, – мрачно сказал Карл.

– А она тебя любит? – Эвану необходимо было это знать. Если да – то он развернется и уйдет, попытавшись навсегда забыть все, что с нею связано.

У Карла разом поникли плечи, выступили слезы в глазах.

– Да, – ответил он.

У Эвана от одного этого слова будто вышибло дух.

Но тут Карл с печалью покачал головой:

– Но совсем не так, как любит тебя.

– Тогда что мне теперь делать?

– Помнишь тот вечер в «Голове короля»?

Эван кивнул.

Карл медленно расплылся в улыбке:

– Тогда давай – вперед!

– Да, первое выступление Ферн в Штатах уж точно станет незабываемым! – обрадовался Эван и горячо пожал Карлу руку: – Спасибо! Спасибо тебе огромное!

– Если ты ее когда-нибудь обидишь, я тебя убью, – серьезно предупредил Карл и поспешно выбежал на сцену.

Две первые наши песни приняты на ура. Публика уже вовсю завелась и встречает нас горячим бурным откликом. Я ношусь по сцене, доводя зрителей чуть не до помешательства. Вот уж никогда не подозревала, что способна так мощно влиять на толпу! Такого выброса адреналина у меня в жизни не было! Мне только страшно жаль, что нам осталась всего одна песня, – я была бы счастлива выступать здесь хоть всю ночь! И если такой должна стать моя жизнь без Эвана Дейвида, то на самом деле все совсем не так уж и плохо.

Я уже готовлюсь перейти к последней нашей композиции, когда вдруг замечаю Карла: он делает мне отчаянные знаки, веля замедлить темп, – и я, понятно, начинаю паниковать, поскольку не представляю, что у него на уме, и не имею ни малейшего желания с треском провалиться перед столь огромным собранием в Стейплз-центре. Остальные наши ребята тоже перестают играть – и тут я уже вконец сбита с толку.

Карл с акустической гитарой выходит на авансцену и присаживается на рампу. Я начинаю подозревать, не потерял ли он рассудок. Когда же он трогает струны, то сразу узнаю аккорды битловского Yesterday – той самой, что мы исполняли вместе с Эваном в тот роковой вечер в «Голове», прежде чем я узнала, что он обручен с Ланой Розиной. Что ж это затеял мой свихнувшийся приятель? Это же вконец разобьет мне сердце!

Тут меня ослепляет подсветкой, и вдруг я вижу, как из-за кулис на сцену выходит сам Эван Дейвид. Публика его мгновенно узнает и впадает буквально в исступление – так что я чувствую себя точно на крохотном островке спокойствия посреди разбушевавшейся бури. Я же не в силах и шевельнуться, конечности словно онемели, и где-то глубоко в душе зреет чувство приятия. Эван по-прежнему в свадебном костюме, и я даже представить не могу, что ж такое могло стрястись после того, как мы с Карлом уехали с празднества. Но раз уж этому суждено было случиться и Эван примчался сюда, чтобы быть со мной, то разные подробности мы как-нибудь выясним потом.

Взяв меня за руку, Эван проникновенно заглядывает в глаза.

– Это была не моя свадьба, – тихо произносит он.

И не успеваю я потребовать дальнейших объяснений, как стадион затихает, и Эван начинает петь «Вчера» своим удивительным звучным голосом, от которого у меня бегут по спине мурашки. Это словно его мольба ко мне о прощении, и слова песни пронизывают меня до глубины души. Только что мне казалось, я смогу прожить без этого человека, теперь я знаю, что это невозможно.

После первого куплета вступаю я, и мы как будто всецело растворяемся друг в друге и в прекрасной музыке. Когда мы заканчиваем, слезы безудержно текут по нашим лицам, и я вижу, что Карл тоже не в силах сдержать плач. Поднявшись от рампы, он идет к Шелли, которая тут же крепко обхватывает его руками. Каким-то непостижимым образом моему лучшему другу удалось сделать так, чтобы это случилось, и еще никогда в жизни я не любила его так сильно, как сейчас.

Эван ведет меня на авансцену, подносит мою руку к губам и целует.

– Я люблю тебя, – говорит он в микрофон, и публика взрывается одобрительными воплями.

Не размыкая рук, мы кланяемся, и рев собравшейся на стадионе толпы достигает апогея. Целый стадион поднимается на ноги, скандируя наши имена! В этот миг мне кажется, что предо мной как будто приоткрывается все мое будущее, в котором меня ждет еще очень много чудесного и удивительного. Я украдкой щипаю себя за руку, убеждаясь: это и вправду он – мой настоящий, самый что ни на есть реальный мир. И тогда я приникаю к Эвану, чувствуя силу его крепких объятий… и хочу, чтобы это мгновение никогда не кончалось.