Маркус Вольф - Леонид Млечин

Восемнадцатое главное управление МГБ занималось оперативным обслуживанием промышленности. Что это означало? Госбезопасность проводила собственную экспертизу компетентности директоров и влияла на кадровую политику. Если кто-то из хозяйственников позволял себе нелояльность к власти, его лишали должности. Некоторые управленцы ГДР закончили свою многообещающую карьеру именно по этой причине. Отдел науки и техники отвечал за поставку высоких технологий. Если экономика не справлялась, то необходимое доставали на мировом рынке и контрабандой доставляли в ГДР. Экономический шпионаж компенсировал провалы Академии наук. Восемнадцатое управление МГБ руководило целой армией замдиректоров по режиму и начальников спецотделов, то есть секретчиков.

«В Федеративной Республике не жалели средств на исследовательские работы, — вспоминал Вольф, — а энтузиазм нашего политического руководства и реальные возможности ГДР ограничивались лишь немногими показушными предприятиями, например в микроэлектронике».

В 1970-е годы Германская Демократическая Республика пыталась производить собственные компьютеры на комбинате «Роботрон». Газеты писали о невероятных отечественных достижениях. Люди знающие держали язык за зубами.

«В том, что касается создания наших многократно разрекламированных компьютеров, — вспоминал Маркус Вольф, — по-моему, даже я понимаю, что по сравнению с мировыми стандартами мы находимся на уровне мануфактуры. Между тем микроэлектроника пожирает львиную долю наших инвестиций. Мы не замечали, что окружающий нас мир живет другой жизнью».

Благодаря экономическому шпионажу Восточная Германия действительно была лидером в области микроэлектроники среди стран социалистического содружества. Эрих Хонеккер очень гордился достижениями своих электронщиков. А подчиненные убеждали его, что ГДР в сфере компьютерной технологии стоит в ряду мировых лидеров.

«Князь Потемкин побледнел бы от зависти, узнай он об истории с „созданием“ на комбинате „Карл Цейс“ в Йене запоминающего электронного устройства емкостью один мегабайт, — рассказывал Вольф. — Хонеккер и вправду верил, что ГДР догнала в этой области ведущие промышленно развитые страны Запада и далеко оставила позади себя другие социалистические страны».

Руководитель ГДР делился своими достижениями с советскими товарищами с некоторой долей превосходства — и в расчете на ответные подарки.

«Отказавшись от рыночных механизмов, мы всецело отдали себя во власть централизованной плановой системе, подорвали свою экономику, а вместе с ней и всю систему, — считал Ханс Модров, который впоследствии стал главой правительства. — Согласно официальной статистике ГДР добивалась чудо-успехов в экономической области: механизация и автоматизация были лозунгом дня, и число внедренных в производство роботов непрерывно росло. В итоге ГДР достигла мирового уровня — благодаря тому смехотворному обстоятельству, что к разряду роботов были отнесены и доильные аппараты».

Для разведки компьютерные технологии имели жизненно важное значение. Подотдел Н-Х (официальное название «Государственная служба радиосвязи») отвечал за радиосвязь с иностранными представительствами ГДР, обеспечивал линии связи резидентур с Центром. Оперативно-технический сектор (заказчик) и закрытый Институт научного приборостроения (поставщик) занимались изготовлением подслушивающих устройств, мини-камер для тайной съемки, разработкой программ для нелегально ввезенных с Запада компьютеров.

Для разведки деятельность полковника Шалька-Голодковски вообще была крайне полезна. На Лейпцигской ярмарке, являвшейся важнейшей площадкой для установления разнообразных контактов с Западом, к Шальку обратился Хорст Крумке, западноберлинский оптовый торговец мясом. Он спросил Шалька, нет ли у того желания познакомиться с сенатором Западного Берлина по экономике Карлом Кенигом.

Социал-демократ Карл Кениг сидел при нацистах в тюрьме, участвовал в движении Сопротивления. В Восточном Берлине решили, что сенатор — удачная кандидатура для тайных контактов. «Мы оба берлинцы, — докладывал Шальк, — и разумеется, довольно скоро нашли общий язык».

Обо всех переговорах Шальк писал отчеты для политбюро. Сенатор Кениг просил держать их контакты в секрете и предупредил Шалька, что о переговорах поставил в известность только видного деятеля социал-демократической партии Герберта Венера.

Это был политик с запутанной биографией и неоднозначной репутацией. Герберт Венер, бывший коммунист, когда-то перешел в ряды социал-демократов, за что его публично называли предателем. Но именно с ним Восточный Берлин наладил тайные связи. Контактировали с Венером люди Маркуса Вольфа. Это была опасная игра для всех ее участников.

В 1950-х годах Берлин просто кишел иностранными разведчиками. На Курфюрстендамм они наступали друг другу на ноги. В частности, разведдеятельностью занималось так называемое Восточное бюро Социал-демократической партии Германии.

На востоке Германии в апреле 1946 года коммунистическая и социал-демократическая партии были объединены в СЕПГ. Социал-демократы в западных зонах оккупации не смирились с исчезновением своей партии в восточной части Германии. Глава социал-демократов Западной Германии Курт Шумахер разработал «теорию магнита»: чем более впечатляющим будет социальное развитие западной части Германии, тем сильнее станет давление граждан на востоке и тем скорее произойдет воссоединение.

В июне 1946 года руководство СДПГ образовало Остбюро (Восточное бюро) как «боевой орган центрального правления партии в борьбе за интересы угнетенных социал-демократов в советской зоне».

Задача бюро состояла не только в том, чтобы помогать социал-демократам — и тем, кто хочет бежать на Запад, и тем, кто решил остаться в ГДР. Сотрудники Восточного бюро готовились к воссоединению Германии, поэтому собирали информацию о том, что происходило в ГДР, — в надежде со временем устроить новый суд в Нюрнберге и наказать наиболее рьяных сталинских помощников. Восточное бюро добывало в ГДР много полезной информации — протоколы заседаний ЦК, места дислокации Советской армии, детали структуры полицейской службы. Информацией делились с Федеральной разведывательной службой и западными разведками.

Через границу посылались на воздушных шарах листовки, призывающие немцев подняться на борьбу против режима Ульбрихта. Однажды груз листовок сбросили на участников большого митинга, на котором выступал премьер-министр ГДР Отто Гротеволь.

Конспирация почти не соблюдалась. Кончилось тем, что примерно 800 человек арестовали и судили за шпионаж. А за шпионаж приговаривали к двадцати пяти годам. Только после такого катастрофического провала Восточное бюро стало давать своим информаторам псевдонимы, учить тайнописи и пользованию миниатюрными фотоаппаратами, завело ложные почтовые ящики.

Профессионалы называли бюро «группой художественной самодеятельности». Руководил Восточным бюро Герберт Венер.

С Гербертом Венером по старой памяти поддерживал тесные отношения Курт Фивег, секретарь ЦК СЕПГ по сельскому хозяйству. Они были знакомы еще по эмиграции в Скандинавии. Потом Курт Фивег впал в ГДР в немилость. Товарищи обвинили его в уклонизме. В марте 1957 года он бежал в ФРГ. Но не пошел в полицию, а обратился к Герберту Венеру.