Небеса любви - Кэтрин Кингсли

– Можешь не стараться. Ее снобизм ничем не перешибешь.

– Мы все снобы, но твой муженек в два счета собьет с нее спесь. У него к этому талант.

«Что верно, то верно», – с улыбкой подумала Лили.

Атмосфера за ужином была весьма напряженной. Лили знала, что Паскаль чувствовал на себе пристальный взгляд матери, но делал вид, что ничего такого не замечал – уж это он прекрасно умел. И все же столь навязчивое внимание к его персоне не могло Паскаля не раздражать. Она на его месте давно бы уже вспылила. Лили ужасно хотелось сказать матери в глаза все, что она думала о ее хваленом воспитании. Пригласить на ужин гостей, а потом смотреть на одного из приглашенных свысока – ведь это верх неприличия!

Во время десерта герцогиня проговорила:

– Мой сын сказал мне, что вы были усыновлены графом Рейвеном, это верно?

«Ну вот, началось!» – подумала Лили.

– Да, верно, ваша светлость, – ответил Паскаль. – Хотя мой отец получил титул только семь лет назад.

– Я в курсе. А где вы родились, месье Ламартин? – поинтересовалась герцогиня, подцепив ложечкой лимонный пудинг. «Вот бы сейчас размазать этот пудинг по всей ее физиономии», – подумала Лили.

– Меня уже допрашивал ваш муж, миледи, – ответил Паскаль. – Стоит ли все это повторять?

«Паскаль определенно раздражен», – промелькнуло у Лили.

– Я не осведомлена о том, какие беседы и с кем ведет мой муж, – сказала герцогиня. – Поскольку же Элизабет – моя единственная дочь… В общем, вы не можете не понимать, что мне любопытно, за какого человека она вышла замуж.

– Прошу прощения, но я думал, что Лили рассказала вам обо мне. Я родился в Монтре в самой обычной семье, ваша светлость. – Паскаль осторожно перевел дыхание, и только Лили знала, что он едва держал себя в руках.

– Значит, ваши родители – родом из Монтре?

– Мой отец был родом из этого города. Он познакомился с моей матерью в Париже за три года до того, как я появился на свет. И они поженились в Монтре за четырнадцать месяцев до моего рождения. Так что все приличия были соблюдены.

– О, месье Ламартин, я не хотела намекать на то, что вы… – У герцогини хватило такта изобразить смущение.

– Мы переехали в Париж летом 1810-го, когда мне исполнился один год, – продолжал Паскаль. – Мои родители умерли спустя девять лет. Потом меня усыновили. Больше мне сказать нечего.

Герцогиня молчала, и Лили могла только гадать, о чем мать сейчас думала. Но в одном можно было не сомневаться: герцогиня от всей души презирала своего зятя простолюдина.

– Очень жаль, – сказала наконец герцогиня, и тон ее был на удивление дружелюбным. – Я думала, что вы, возможно, приходитесь родственником тем Ламартинам, которых я знала. Они жили здесь, в Сен-Симоне. Ваша фамилия сразу показалась мне знакомой.

– Да, мне сказали, что здесь жил управляющий по имени Анри Ламартин, – заметил Паскаль. – Меня уже не раз об этом спрашивали.

– Что ж, неудивительно. И действительно, какое совпадение… Я не слишком хорошо знала Анри, но с его женой была хорошо знакома. Мы, можно сказать, были почти подругами. Она служила секретаршей у Кристины, сестры моего мужа. Во время эпидемии они уехали из города.

– Тиф распространяется стремительно, а бороться с эпидемией очень трудно, – сказал Паскаль. – Они мудро поступили. Ведь то, что произошло потом…

– Да-да, – закивала герцогиня. – Произошла трагедия. Мы с мужем тоже потеряли родственников. Нам повезло – мы в тот момент жили в Париже. – Она поежилась и вновь заговорила: – Жан-Жаку тогда едва исполнился год, и он тоже мог умереть. Но мы дождались окончания эпидемии, и только после этого отправились в Сен-Симон, чтобы принять наследство Сержа.

– Должно быть, вам было непросто разобраться с делами в отсутствие управляющего, – заметил Паскаль.

– Трудно – не то слово! Анри ведал тут всем и никого в свои дела не посвящал, кроме Сержа и, возможно, своей жены Анны. Мы были в полном замешательстве.

Паскаль осторожно опустил ложку на тарелку.

– Вы сказали, его жену звали Анной?

– Да. И она была чудесной женщиной. Мне очень нравилось общаться с ней потому, что она была англичанкой, – я ведь так часто чувствовала себя одинокой среди французов. Мы часами говорили с ней о всякой всячине, когда мой муж Хьюберт привозил меня сюда.

– Вы не могли бы описать этих людей? – попросил Паскаль. – Мне начинает казаться, что я их знаю.

Лили бросила на него тревожный взгляд. Она уловила в голосе мужа интонации, которых не слышала с тех пор, как сразу после венчания у них случилась жуткая ссора и она обвинила его во всех смертных грехах. И тогда у него было такое же бледное напряженное лицо…

– Ну, я попробую, – ответила герцогиня. – Я так давно о них не вспоминала… Анри обладал вполне заурядной внешностью, хотя безусловно был умен и обходителен. Телосложение – хрупкое и… И еще – редкие светло-каштановые волосы. А вот Анна была очень даже привлекательной. – Герцогиня отвела взгляд и задумалась. – Миниатюрная. Маленькие руки и ноги. Кроме того, у нее были темные волосы, а также круглое лицо и прелестные голубые глаза…

– И родинка слева на подбородке? – спросил Паскаль.

– Да-да, и родинка на подбородке! Так вы ее знали?…

– Да, я ее знал. Анна Ламартин была моей матерью. Простите меня, герцогиня, мне надо выйти… на свежий воздух.

В столовой замка воцарилась гробовая тишина, которую нарушало лишь гулкое эхо шагов Паскаля, проходившего по вестибюлю. Сначала Лили собиралась вскочить и броситься следом за ним, но передумала, сообразив, что мужу лучше побыть наедине с самим собой.

К тому же она сейчас могла воспользоваться случаем и расспросить мать об этих Ламартинах.

– Мама, а у Анны Ламартин были дети, когда ты с ней познакомилась? – спросила она.

– Нет, – ответила герцогиня. Она, как и ее дочь, пребывала в недоумении. – Но, полагаю, она могла быть беременной, когда уезжала.

– Возможно, – согласилась Лили. – Но почему же родители Паскаля рассказали ему совсем другую историю? Хотя… Когда случилась та эпидемия? Я знаю, что тридцать лет назад, – но в каком именно месяце?

– Весной 1809 года, – ответила мать.

– И Паскаль родился девятого июня того же года. Я знаю, потому что ему этим летом исполнилось тридцать. Так что Анна была беременна, когда уезжала. Не могла не быть… И если это не был ребенок Анри… То тогда на ум приходит только одна возможность.

Герцогиня молча покачала головой. А Жан-Жак, сидевший в противоположного конце стола, нахмурился и проворчал:

– О чем, черт вас дери, вы говорите? С чего вы взяли, что ребенок был не от Ламартина?

Лили с презрением взглянула на брата. Да, она явно переоценивала его умственные способности. А вот Паскаль сразу все понял.