ЛОРИНГ - Макс Ридли Кроу

— Не представляю. Обычно я сам воровал.

Он некоторое время сидел, уставившись на меня сквозь черные непроницаемые стекла очков, как огромный странный филин. Потом усмехнулся, и я зеркально повторил его улыбку. В забавную историю я попал. Вовек такую не забудешь, даже если очень захочешь и постараешься.

— Значит, нет никакого таинственного заказчика? И все это время я работал только на тебя?

Вудроу подтвердил это кивком головы, и добавил:

— Что касается денег — я не врал. Вы получите свою награду в тысячу авардов. У меня они есть, вернее… они есть на счету доктора Стоуна. Видите ли, будучи ученым, он не слишком интересовался делами обыденными, и не потрудился составить документ о наследии. Собственно, никаких наследников и не было вовсе. В надежном месте спрятан ключ от банковской ячейки, но постороннего к ней не допустят даже с ним. Начнется разбирательство, а нам оно не нужно.

— Нам?

— Вы же хотите свою награду? А я — вернуть себе капитал.

Это звучало логично, но один момент все же показался мне странным:

— Вы говорили, что эксперименты доктора Стоуна были направлены на изменение человеческой сути.

— Совершенно верно.

— Но не внешности. В таком случае, чем вам поможет перевоплощение в прежнего доктора, если вы останетесь в этом теле? В банке вас не признают.

— Меня — нет, — он прокрутил на пальце перстень-часы. — А излечившуюся Ртутную Крысу — вполне. Некоторые из метаморфоз обратимы, если их перестанет подпитывать лишняя энергия.

— То есть, — я медленно переваривал поступившую информацию и старался ничего не упустить из виду, — ты собираешься вылечить настоящего доктора Стоуна, использовать его для получения денег на счету, и убить?

— Нет, — он ударил рукой по колену, и только тогда выдал свое эмоциональное напряжение. — Я не менее настоящий, как ты выразился! Во мне больше от Стоуна, чем в том чудовище! Да пойми ты, тело не имеет значения! Он, он убивает этих людей, его сущность, а не моя. Мной руководит инстинкт ловца, а им — жажда мести и небывалая жестокость. Если бы я успешно провел эксперимент по внедрению сознания Стоуна, скажем, в твоего приятеля Патрика, того лживого скупщика, ты бы и его считал настоящим?

— Нет, но…

— И я не считаю этого монстра настоящим. Скажу больше: доктор Стоун мертв, при любом исходе предприятия он не воскреснет. Это не вопрос возвращения Стоуна, а мое выживание. Дискуссия окончена! — он поднялся.

Моя рука дернулась к револьверу, но это движение ускользнуло от внимания Вудроу (мне проще было так продолжать называть его). Он поднял свою флягу для тоста:

— Арчи Лоринг, друг мой, я предлагаю вам небывалую сделку! Величайшее в мире ограбление банка, когда человек собирается похитить собственные деньги. Неужели вы отступите сейчас, на полпути?

А он умел подобрать нужные слова. Тысяча авардов и свобода. Жизнь за пределами Патрии Магнум. Забыть о сырых стенах, холодных зимах и Вилсоне с его сворой.

— В доле, — ответил я, салютуя флягой.

Мы допили бренди в молчании. За стеной сиротливо завывал ветер. Разобрав в углу паркет, мы пустили доски на дрова и разожгли камин.

— Почему ты скрывался здесь? Тебя никто не ищет, — заметил я немного погодя. Вудроу вполне освоился в моем жилище, и, признаться, меня это раздражало. Я чувствовал себя призраком, в присутствии которого новый владелец бесстыдно пользуется любимым креслом, старым примусом, штопаным пледом…

— Ищет, — усмехнулся ловец. — В обвале выжил не только я. Монстр пострадал намного меньше и полон сил.

— Что же мы теперь будем делать? Есть план?

— Перед нами стоят две задачи, равные по весу, — Вудроу достал консервную банку, которую я использовал вместо кружки, и налил в нее кипятка из ржавого чайника. — Найти записи Стоуна и его дагеротип. Я так понимаю, что первые находятся у заказчика. Сомневаюсь, что он рискнул бы и оставил их Шерману.

— Согласен, — таинственный заказчик не походил на идиота, слишком уж аккуратно он закрутил эту историю. — Что касается дагеротипа, то его я никому не продавал.

Вудроу обернулся ко мне, лицо напряжено, рот раскрыт в вопросе, который так и не был озвучен.

— Нет, у меня его нет, — разочаровал я его. — Но я знаю, у кого он может быть.

Мне пришлось рассказать печальную историю о Маркизе и его вышибалах. Вудроу стойко выслушал меня и вынес предложение:

— Сделаем так: ты займешься возвращением дагеротипов, а я по своим каналам постараюсь вычислить, кто же заказчик. До собрания Парламента осталось две недели. Первая партия чудовищ уничтожена, значит, придется очень быстро найти им замену для демонстрации. А это сделает его не таким осторожным.

— Меня интересует: кто взорвал дирижабль?

— Когда это случилось, я был еще под завалом. Монстр не смог бы выбраться так быстро. Скорее всего, виновник катастрофы тот, кто очень не хотел позволить Вилсону остановить цеппелин.

Я долго смотрел на него, перед тем как спросить:

— А что с леди Коллинс? Ей тоже не положено знать, что ты жив?

— Ты мне друг, — ответил он мягко, — но о ней говорить мы не станем.

— Леди Коллинс прекрасная женщина. Несправедливо обрекать ее на неведение.

— Несправедливо ставить ее перед фактом, что… — он занервничал, перевел дыхание, и уже спокойнее продолжил, — что я тот, кто есть. Если все пойдет не так, лучшее, что можно сделать, это дать ей возможность забыть печальный эпизод и жить дальше.

Он уперся взглядом в угол, будто искал там спасения. Я не стал продолжать спор. Илайн едва ли относится к нему как к печальному эпизоду. Пусть это странно, но я вынужден признать, что между этими двумя существует нечто, чего мне никогда не приходилось испытывать. И глядя на их взаимные страдания, я сомневаюсь, что моя потеря так уж велика.

Ночь выдалась бессонная. Время от времени проваливаясь в дремоту, я размышлял о том, как нанести визит Маркизу. Перебрал в голове с десяток возможных вариантов, и всякий раз итог был один: меня убьют. Я не смогу пробраться тайно, это место охраняют так, что и мышь не проскочит. Маркиз такой мнительный, что держит своих любовниц в отдельном доме, как в тюрьме, ест пищу только после того, как ее попробует специальный человек, спит в присутствии троих человек из охраны, каждый из которых ненавидит другого и сдаст за малейший прокол. А сокровища свои он прячет в сейф, который стоит у всех на виду. Прямо посреди его дома в огромном зале. Я не видел, но говорят, подойти к нему невозможно, чтобы с десяток головорезов не заметили этого. Нет, без армии туда соваться бессмысленно.

Под утро я смирился с одним из самых глупых вариантов. Этот план был хорош только тем, что у меня был мизерный шанс на выживание.

* * *

Аромат жареных кофейных зерен и ванили, тепло, под ногами — дорогой ковер, прикрывающий отполированный паркет. Мои пальцы бережно обхватили белый фарфор с голубыми розами. Молчание было долгим, но не напрягающим. Все, что можно сказать, сказано. Никаких лишних вопросов, никаких просьб или угроз. Мы взрослые люди.