Rotten. Вход воспрещен - Джон Лайдон

Опять же – я, черт возьми, ненавижу повторять это снова и снова – я готов возложить вину за всю эту эрозию на Малкольма как на менеджера Sex Pistols. Ему надо было четче представлять, с чем он вообще имеет дело.

Печально, но он любил приговаривать «Нахрен рабочий класс! Все лучшее приходит из среднего класса!» Кем были Pistols? Он думал, что мы стали средним классом, потому что были в группе. Опять на те же грабли. Менеджер развалил группу, хотя моей целью было сломать гребаные стереотипы! МАЛЬКОЛЬМ ПРОСТО НИЧЕГО НЕ ПОНЯЛ!

У него отсутствовало понимание или сопереживание всем классам людей, поэтому он не мог осознать масштаб тех идей и того фундамента, который мы могли заложить.

ДЖУЛИЕН ТЕМПЛ: Я знаю, что как Малкольм, так и Джон, имели четкие представления о том, что происходило, и я вижу, что все аспекты происходившего были важны. Но больше честности исходило все же от Джона. Горесть, которую он испытывает, основана на манипуляции и контроле над четырьмя парнями в группе.

Малкольм хотел, чтобы все думали, что он – великий идейный вдохновитель Pistols, но на самом деле он был разрушителем. Все шло прекрасно само по себе, пока он вдруг не решил, что будет теперь рулить всем процессом. И тогда все пошло не так. Санта-Клаус за короткий срок превратился в Сталина.

КЭРОЛАЙН КУН: Любой артист непременно нуждается в ком-то, кто будет рядом. В противном случае, как тогда эти люди будут находить время на свое искусство, на то, чтобы получить новые навыки написания стихов, песен и мелодий? Роль менеджера в том, чтобы дать артисту пространство и возможность творить. Джон тогда был не только частью триумфа панка, он возглавил эту волну, он был духом времени, и когда ему требовалось пространство для творчества, он оказывался под давлением успеха, статуса суперзвезды, а грязную работу за него никто не делал.

По этой причине он мог выдать продукт, который оказался бы просто душераздирающим. Я думаю, если бы вы знали, насколько самокритичен и амбициозен был Джон, то вы бы обнаружили, что он очень хотел иметь больше времени на то, чтобы посидеть с ручкой и бумагой и просто записать свои умные мысли. Но казалось, что у него просто нет на это времени. Артистам нужно время. Я скорблю, что Pistols не смогли продолжить свое дело, – но изменить историю уже нельзя.

Иногда я представляю, как могла бы сложиться судьба этой группы, если бы Джона взял под опеку более грамотный человек, имевший чувство вкуса, воспитанный театром, а не барными стойками.

Если бы только Джон мог познакомиться с кем-то вроде Дягилева[76], подопечным которого был Нижинский[77], человеком старше него, который бы разбирался в искусстве, театре и не был бы помешан на собственной сексуальности. Мне кажется, парням тогда просто приходилось несладко с идеями Берни и Малкольма – двух шовинистских свиней.

ДЖОН ЛАЙДОН: Кэролайн Кун в этом отношении весьма романтична. Мы понимали, что времена Pistols пришли и ушли, и на этом все. Ты все это хоронишь, затем меняешь подход и начинаешь что-то другое. Последние шестнадцать лет прошли в чувствах глубокой путаницы и смятения, но я думаю, что и это тоже было важно. Нет ответов, потому что нет вопросов. Нет центра, нет фокуса. Нет разделения. Нет плохих парней и нет хороших. Сегодня у нас неоднозначный взгляд на все, что происходило на поле битвы. Должен быть выбор, разнообразие, или тебе все очень быстро надоест.

С точки зрения музыки весь этот дискотечный жанр слегка придушил бушующую энергию. Хэви-метал стал настолько безопасным, насколько это возможно. Никаких середин. Либо влево либо вправо. Сегодня на танцполе популярен рейв. В него легко погрузиться, и он основан на стадном чувстве. Все так делают.

А в чем причина? Может быть, такие люди, как Джонни Роттен уже не актуальны. Или, возможно, Роттен переборщил со своим доисторическим монструозным чувством индивидуальности? Вероятнее всего, так и есть. Рейв-толпа называет это свободой. Они платят целое состояние за наркотики, чтобы поддерживать такое состояние идиотизма, и все это поощряется плохими промоутерами и злобными диджеями. Это как гипноз, как транс. Это весело, но это не все, что существует на свете. Дети выйдут из другой двери, осознав, что они не смогли создать лучший мир. В отличие от того, что делали Pistols, это попытка убежать от проблем. Это не даст тебе чувства вовлеченности и самоуважения.

Pistols – это группа, которая разработала свое послание. Никто ничего не может придумать на танцполе под рейв. Ведь эта музыка – просто набор семплированных на компьютере звуков, скомпонованных без участия человека. Создавайте свою культуру, но не пытайтесь при этом выжить другую.

Рейв-культура – это паразиты, вши, зараза. Именно поэтому они собираются вместе и жужжат. Они цепляются друг за друга.

Именно этот момент был упущен на многих уровнях. До большинства просто не дошел тот факт, что Pistols, даже без четко выраженных манифестов, разбили множество барьеров, просто делая то, что делают, инстинктивно и естественно. Мы не видели границ между мужчинами и женщинами, черными и белыми, геями и натуралами. А до появления панка женщинам в принципе во многих вопросах просто не давали слова.

В эру Pistols женщины играли с мужчинами на равных. Сексуальность перестала быть клишированной. Люди перестали думать, что сексуальной может считаться только блондинка с роскошными волосами и хорошими манерами, сидящая в углу. Как раз наоборот. Женщины в панке были настоящими адскими созданиями. Их невозможно было остановить, побороть. И это было круто.

Если бы сегодня я был ребенком, то вряд ли я бы вообще принял решение заниматься музыкой. Я бы занимался чем-то абсолютно другим. Я не думаю, что захотел бы стать частью музыки, которая сегодня популярна среди подростков. Продукты сейчас производятся более массово. То, что носят в Техасе, практически всегда носят и в Париже, и одновременно это поражает улицы Лос-Анджелеса. Все организованно и структурировано. Все люди мира танцуют под одни и те же записи, между ними нет культурной экспансии.

Менингит сегодня является главной болезнью-убийцей детей в Великобритании, он доминирует над всеми прочими. Я знаю, что делает эта болезнь. Лично я считаю, что эта болезнь классовая – она связана именно с нищетой и бытом.

Так или иначе, в Великобритании всегда будет бедность, потому что избыточность королевской семьи продолжит держать людей в нищете. Мы платим налоги за это дерьмо. Если мы не будем сами стоять за себя, то мы только продлим существование этой системы. Нам принадлежат все – Королева, Чарльз, Диана, Ферджи и так далее. Но я не понимаю, почему мои фунты стерлингов, уплаченные на налоги, должны оплачивать этим людям лыжные курорты? Почему мы поддерживаем монархию? Кто, черт возьми, дал им право диктовать мне, что правильно, а что нет, почему я должен воспринимать их как-то иначе, кроме как потомков жестоких предков? Они дают миру правила этикета и изящно решают проблемы, и этим я восхищаюсь. Я не понимаю лишь финансово ориентированные классификации людей и ярлыки, которые вешают на человека в зависимости от места его рождения. Мы должны быть англичанами и иметь широкие возможности независимо от того, происходим мы из трущоб или из Букингемского дворца. Почему все мы не можем ходить в одни и те же школы и относиться друг к другу с уважением? Почему одни должны получить образование лучше, а другие – хуже, что за абсурд?