Бальзак без маски - Пьер Сиприо

Один час жизни леди Дадли стоит вечности».

Лора де Берни перед смертью успела прочесть эту сцену. Со своим жизненным опытом она многое могла понять, но все же не такое… Она написала Бальзаку и в самых ласковых выражениях попыталась призвать его к благоразумию: «Я могу умереть. Я уверена, что ваш лоб увенчан тем венцом, что мне так хотелось на вас видеть. „Лилия“ — прекрасное, безукоризненно верное сочинение. Пожалуй, только смерть госпожи де Морсоф вовсе не нуждается в ее горьких сожалениях; они снижают впечатление от прекрасного письма, которое она написала».

В августе 1836 года Бальзак наступил на горло собственной песне и вымарал из текста романа сотню строк.

«В этом романе самым неприглядным персонажем оказывается Феликс», — писал Бальзак. Он не ответил на страсть Анриетты де Морсоф и «своей добродетелью мадонны из Клошгурда» нагнал тоску на леди Дадли. В итоге он остается один. Потом он попытается расположить к себе еще одну женщину, Натали де Манервиль, которой расскажет о всех пережитых разочарованиях. Натали внимательно слушает Феликса, но к концу его повествования начинает понимать, что ей не удастся выдержать соперничество ни со святой, ни с развратницей. Она советует Феликсу жениться на женщине, которая «ничего не ведает ни о любви, ни о страсти, которой будут безразличны и госпожа де Морсоф, и леди Дадли; на женщине, которая станет образцовой сестрой милосердия», какая, в сущности, ему и нужна.

Радость жизни, радость любви, воспетая в «Лилии», наполняющая собой природу, заставляет Феликса вновь и вновь устремляться по той дороге, что ведет из Шампи в Саше. Этой же дорогой ходил и Бальзак, когда путешествовал из Тура в Саше. Для него радость — это сама Луара с «ее песчаными холмами, сияющими под лучами солнца», это долина, «расстилающаяся под нависающими над ней замками», это река Эндр, «змеей вьющаяся меж лугов». Разве не радость видеть эти мельницы и тополя, «оживляющие долину своими голосами», разве не радость вернуться в «хорошенький домик в Клошгурде»? Описывая этот домик, Бальзак вспоминал ферму Бонна, которую видел из окна своей комнаты на третьем этаже в замке Саше.

Феликс и дети госпожи де Морсоф, наделенные художественным вкусом, составляли букеты, как другие складывают стихи. «Лилия» — это, в сущности, поэма, посвященная полям, цветам и плодоносящим садам.

Омрачает безоблачную картину граф де Морсоф, разорившийся эмигрант. Его, «белого волка с мордой, запачканной кровью», боятся и жена, и дети. Впрочем, он не любит женщин, считая, что все они «слушают советы дьявола». Если они на что-то и годятся, то разве на то, чтобы возиться с детьми. Природная злоба мужа внушила Анриетте де Морсоф, что любовь вовсе не обязательно связана с чувственностью. С Феликсом де Ванденесом ее могла бы связать совсем другая любовь, основанная на самопожертвовании, если не божественная, то близкая к божественной. В этом смысле Бальзак действительно пошел за Сен-Бевом, хоть и не хотел этого признавать: в земной жизни душа человека может прийти к Богу лишь через целомудренную любовь, прообраз божественной милости.

В «Серафите» и «Луи Ламбере» родство душ было ангельским даром. В «Лилии» оно стало доступно и человеку. Любовь Анриетты и Феликса указывает нам путь ко всеобщей, универсальной любви.

Напрасно Бальзак послушал Лору де Берни и подверг свое сочинение цензуре. Умирающая госпожа де Морсоф вовсе не поддалась «одержимости». Просто она стала ставкой в ожесточенной борьбе двух сил. Ей пришлось отречься от всего личного, социального и физического, что окружало ее любовь, и саму смерть пережить как иную любовь.

23 октября 1836 года, открыв свежий номер «Пресс» — ежедневной газеты, основанной Жирарденом 1 июля предыдущего года, — читатели обнаружили в нем новую рубрику под названием «Всякая всячина». Рубрика невольно притягивала к себе взгляд: текст был набран более крупным шрифтом, строки располагались свободно. Речь в публикации шла о провинции, но ничего общего с привычной рубрикой, адресованной подписчикам из маленьких городов, она не имела. Собственно говоря, это была даже не статья, а… новый роман Бальзака «Старая дева», повествующий о том, чем на самом деле живет провинция.

«Старую деву» считают первым романом с продолжением, опубликованным во французской ежедневной газете. Всего получилось 12 номеров, с 23 октября по 4 ноября. Пропущен был один-единственный номер от 31 октября.

Мы уже упоминали, что еще в 1830 году Бальзак загорелся идеей создания Общества подписчиков, с помощью которого многотиражные газеты публиковали бы литературные произведения «по кускам», наподобие того, как это делали журналы.

Идея Бальзака пришлась по душе и Эмилю Жирардену, который поспешил претворить ее в жизнь на базе дешевых изданий. Ежедневная газета, распространяемая по подписной цене в 40–48 франков, способна окупить типографские расходы, включая бумагу. Для оплаты труда редакции, дирекции и администрации необходимо публиковать также рекламные объявления. В свою очередь, чтобы привлечь рекламодателей, следует расширять круг подписчиков, то есть сделать газету привлекательной для как можно большего числа читателей. Читатели, как известно, делятся на «умных» и «чувствительных». Так вот, что касается второй категории, то именно ради них газеты и привлекают к сотрудничеству романистов.

В определенный момент времени Эмиль де Жирарден относился к Бальзаку скорее враждебно, видя в нем — директоре «Кроник де Пари» — конкурента. Лишившись собственной газеты, Бальзак перестал представлять для Жирардена опасность. С другой стороны, Бальзак — это имя, его авторитет среди парижан весьма и весьма высок. Вот почему Жирарден постарался снова завязать отношения с писателем.

Он действительно рассчитал все очень ловко. Своим успехом «Пресс» в значительной мере оказалась обязанной успеху публикации «Старой девы». Всего за полгода, с июля 1836-го по январь 1837 года число подписчиков жирарденовской газеты выросло с двух до десяти тысяч. До этого ни одна ежедневная французская газета не могла похвастать такими тиражами.

Но и это было лишь начало. Через шесть лет, в 1842–1843 годах газета напечатала «Парижские тайны» Эжена Сю. К тому времени конкуренция среди периодических изданий определялась не столько их политической ориентацией или качеством подаваемой информации, сколько талантом и фантазией авторов романов с продолжением.

Напомним, что вполне официозный «Журналь де деба» в течение полутора лет печатал «Графа Монте-Кристо» Александра Дюма. Эжен Сю продал за 100 тысяч франков газете «Конститюсьонель» своего «Вечного жида». Писали для газет и другие известные писатели, например, Поль де Кок (1794–1881). «Четыре сестры» Фредерика Сулье (1800–1847) печатались в 27 номерах «Деба».

«Вы спрашиваете, как идет моя работа. Написанное мной измеряется уже многими и многими томами. Никогда я еще не работал так много», — напишет Бальзак Еве Ганской 14 октября 1842 года.