Бальзак без маски - Пьер Сиприо
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Стремясь освободиться от диктатуры Бюло и засилья владельцев крупных периодических изданий, Бальзак принял решение избрать для себя иной, нежели Жирарден, способ действий. Он всегда ставил художественное творчество неизмеримо выше политической карьеры, не доверяя четким программам, смутным обещаниям и далеко идущим планам безнравственных политиканов. По мнению Бальзака, в политике ищут прибежища художники-неудачники и потерпевшие фиаско в личной жизни.
Ему стало известно, что на приеме у Луи-Филиппа Талейран упрекнул короля в его небрежении к великим людям. Король не может оставаться игрушкой в руках придворной клики; чтобы его могущество росло, он обязан думать о вечных ценностях.
Луи-Филипп понял намек. И хотя Талейран не назвал поименно «придворных дураков», имена известных поэтов и писателей, в том числе Бальзака и Ламартина, упомянул: «Сир, я не знаком с этими людьми лично, но в Лондоне о них много говорят. По ту сторону пролива им прочат большое будущее. Сделайте их своими министрами или пэрами, иначе они уничтожат вас».
Бальзак не был настолько безумен, чтобы стремиться «уничтожить» Луи-Филиппа, но все-таки он не раз повторял Ганской, живой свидетельнице того, как жестоко пострадало в Вене его самолюбие: «Я добьюсь власти во Франции».
Бальзак объявил себя главным редактором «Кроник де Пари». Никаких сомнений относительно направленности газеты у него не возникало. Лично для себя он оставил раздел внешней политики. В своих статьях он предвидел войну между Россией и Англией за господство над Средиземноморьем; такая война действительно разразилась — вокруг Севастополя и Крыма 20 лет спустя (1854–1856). Он предрек владычество Пруссии в объединенной Германии — так оно и случилось в период с 1868 по 1871 год. Французскую дипломатию он упрекал в отсутствии четкой программы действий: «Мазарини и Ришелье давным-давно ее бы наметили […]. И во внешней, и во внутренней политике мы уступаем под натиском буржуа, под натиском пошлости и общих мест» (24 февраля 1836 года).
Бальзак привлек к сотрудничеству известнейших авторов: Теофиля Готье, Шарля Нодье, Альфонса Карра, Шарля Бернара. Ему же принадлежало руководство литературным отделом, в котором увидела свет «Месса атеиста» — «произведение, задуманное, написанное и напечатанное за одну ночь». С 31 января по 18 февраля в четырех номерах печаталось «Запрещение», затем 6 марта «Музей древностей» и 17-го — «Фачино Кане». Газету часто несправедливо называли слишком экстравагантной и пестрой. На самом деле ее содержание отличалось большим разнообразием и затрагивало темы искусства, науки и промышленности. Помимо рассказов Бальзак опубликовал на страницах газеты «Историю судебного процесса, вызванного „Лилией в долине“». Процесс, кстати сказать, Бальзак выиграл у Бюло 3 июня 1836 года.
Бальзак мечтал добиться уважения прав литературной собственности. В Бельгии развили бурную деятельность самые настоящие мошенники, которые «потрошили» французских авторов, а затем продавали по всей Европе подделки, изданные гигантскими тиражами. В результате «книги, во времена Реставрации расходившиеся в четырех тысячах экземпляров, не могли набрать и тысячи». На долю двух французских писателей приходилось двести тысяч франков в год, тогда как в театре, прочно защищенном законами, внедренными Бомарше, авторы получили бы десять миллионов. Бальзак требовал, чтобы права литераторов уравняли с правами драматургов, более того, он настаивал на признании «литературной собственности» по примеру земельной: «Продукт моего пера — та же ферма, только землю мне заменяет собственный ум». Но если землю фермер получает в готовом виде, то писатель сам творит свое поле деятельности. Поэтому и плодами своих трудов он должен пользоваться вечно. Этот смело и убедительно написанный манифест принес Бальзаку уважение собратьев по перу, которые в 1839 году объединились в Общество литераторов. Президент общества Бальзак начал судебное преследование бельгийских «жуликов», в частности тех газет, в которых без разрешения авторов печатались литературные тексты. Именно Бальзак разработал типовой литературный договор и представил в соответствующую комиссию Палаты доклад об охране авторских прав.
В июле у выходящей дважды в неделю «Кроник де Пари» насчитывалось всего 288 подписчиков, тогда как для превращения этой 16-полосной газеты в ежедневную их требовалось хотя бы две тысячи. Следовало также сократить расходы: Бальзак щедро оплачивал собственные авторские права и платил гонорар журналистам; держал нанятый экипаж, на котором ездил в Шайо; устраивал пышные обеды, на которых не только вербовал новых сотрудников, но и пытался найти, особенно после отъезда Дьюкетта 29 марта, «меценатов», то есть банкиров.
Для успешного продолжения работы требовались контракты рекламного характера, наподобие тех, что заключали Жирарден и Дютак — издатели «Пресс» и «Сьекль». Благодаря рекламе годовая подписка на эти ежедневные издания стоила всего 40 франков, тогда как подписка на выходящую дважды в неделю «Кроник де Пари» стоила 76 франков.
По мнению Анны-Мари Мененже, возможно также, что от «Кроник де Пари», враждебно относившейся к Тьеру и расположенной к Гизо и Моле, отвернулись «тайные покровители правоцентристского толка». Ремюза считает, что из всех периодических изданий, выходивших в Париже с 1830 по 1848 год, одна лишь «Журналь де деба» пользовалась «широкой поддержкой из тайных источников».
Стремясь избежать неприятностей хотя бы в ближайшем будущем, Бальзак выплатил две тысячи франков Бетюну, закупил на собственные средства бумагу и оплатил гонорар нескольким сотрудникам. Одновременно он взял на себя обязательство заплатить по тысяче франков некоторым держателям именных акций. Бувье и Мейнияль («Бухгалтерские сказки Бальзака») подсчитали, что долги Бальзака выросли в это время еще на 46 тысяч франков. 15–16 июля 1836 года Общество пришлось распустить.
К концу 1835 года Бальзака постигла еще одна крупная неудача: сгорел в огне пожара склад магазина «По де Фер», в котором хранились первые листы трех десятков «Потешных сказок», а также экземпляры первого и второго десятков. Ущерб оценивался в семь тысяч франков.
Требовались срочные меры, и 2 апреля 1836 года Бальзак выпустил в свет «призрак»: Собрание сочинений покойного Ораса де Сент-Обена, которое продал за 10 тысяч франков Ипполиту Суверену. Собственное авторство Бальзак спрятал за именем доктора Эмиля Реньо, друга Сандо. За неисчерпаемую услужливость Бальзак называл Реньо «пеликаном». Действительно, мнимое авторство не принесло Реньо никакой выгоды: «Право собственности, прибыль и расходы принадлежат господину де Бальзаку, которому я предоставляю право использовать мое имя на этих условиях». Подпись — Э. Реньо. История эта получила немедленную огласку в редакционных кругах. Сен-Бев официально заявил, что за именем Сент-Обена скрывается «самый плодовитый, самый духовно богатый из современных романистов».
В первой половине 1836 года Бальзак, который и в самом деле не мог писать столько, сколько ему бы хотелось, подвергся суровой критике на страницах «Вер-Вер», «Эко де ля Жен Франс» и «Там-Тама», упрекавших его в спекуляции «соловьями своей литературной лавочки».