Между Ницше и Буддой: счастье, творчество и смысл жизни - Олег Цендровский

В головах людей очень много темных, заросших паутиной углов и нераспутанных клубков, в которых хорошо отдает себе отчет наше бессознательное, даже когда мы сами этого не видим. Подчас мы едва ощущаем груз, который эта сумма неопределённостей взваливает на наши плечи, ибо слишком привыкли к нему. Так больной, сросшийся за годы с мучающими его недугами, может их почти не замечать. Но вот стоит ему чудесным образом исцелиться, и он поразится новообретённым прыти, лёгкости и свежести, поймет, как скован он был до этого.

Пробуя силой речи внести ясность в происходящее внутри нас, в причины и ход собственных побуждений и чувств, от горьких обид до заветных желаний, мы достигаем мощного терапевтического эффекта. Пусть даже грубо и неумело, но мы разгоняем мрак внутри, снимаем хаос неопределенности, расходующий энергию и провоцирующий непродуктивную стрессовую нагрузку. В наших высших интересах – искать более совершенные средства языкового выражения реалий собственной жизни, ловить их в сети языка, но никогда не поддаваться соблазну считать, что ими они исчерпываются.

Методы повышение уровня вербального интеллекта

Как и с любым другим навыком, развитие собственной речи – это целенаправленная и подконтрольная практика ее применения. Всякий раз, когда вы сталкиваетесь в своей жизни с ситуацией, где вы наедине с собой или в разговоре с кем-то не смогли что-то внятно сформулировать, не забывайте и не игнорируйте этот случай. Его следует взять на заметку как возможность для роста, полученную вами обратную связь касательно имеющихся интеллектуальных, образовательных и коммуникативных слабостей. Задним числом добейтесь прояснения и эстетического усовершенствования собственных мыслей, доведите их до логического конца, проигрывайте сценарии споров и риторических ходов в своей собственной голове.

Всякий раз, когда вы в том или ином контексте наталкиваетесь на интересную проблему, по которой вы не можете выразить отчетливой позиции, поступайте так же. Это должно быть тяжело, это может быть даже весьма мучительно, и некоторые лингвистические ребусы не будут поддаваться годами в том смысле, что вы будете ощущать крайнюю недостаточность имеющихся решений. Тем не менее одно несомненно: уже через пару лет таких упражнений, если отнестись к ним добросовестно, ваша способность суждения и речь окажутся на абсолютно недосягаемом ранее уровне.

Написание текста любой длины и всякий акт речи должны сопровождаться усилием творческого дискомфорта, восприниматься как вызов и возможность для саморазвития – как то, что необходимо превзойти. Незаменимой здесь окажется помощь тех, кто прошел по этому пути дальше нас или осваивал совсем иные маршруты – работы мастеров устного и письменного слова. Как именно им удается оказать на нас воздействие, создать в голове сильный образ и затронуть струны чувств? Как структурированы их тексты, в каком порядке расположены идеи, метафоры и переходы между ними, каковы наиболее меткие слова и выражения, самые яркие и цепляющие аллегории? Нужно брать по крупице из сотен разных источников, запоминать их и использовать, соединять в своей речи в новом и уникальном синтезе, а со временем обогащать полученное наследство собственными изобретениями.

Умнейшие люди, начиная с первых поэтов и мыслителей Востока и Запада, скрупулезно собирали нравящиеся им изречения, отрывки и произведения. Они проговаривали или перечитывали избранные места десятки и сотни раз. Магия чужого слова и мысли постепенно раскрывала тогда свои тайны, наполняла огнём и становилась животворной почвой для их собственной творческой работы, которая отталкивалась от изученного и надстраивалась над ним.

Они не читали книг, как правильно писать и говорить; разве что из отвлечённого интереса и с большой критической осторожностью. Подобные книги обычно вредят намного больше, чем приносят пользы. Да и никто из по-настоящему умеющих это делать не писали о том – за парой очень спорных исключений. Они не пользовались сомнительными инструкциями, а обращались к образцам, в которых и так в свёрнутом виде содержится все необходимое, но которые нельзя свести к набору правил. По этой причине мастера слова всегда уделяли много внимания цитатам, которые сегодня подвергаются несправедливому пренебрежению снобов.

Величайшие умы человечества, от первых мыслителей Древней Греции и Индии до великих писателей вроде Льва Толстого или философов, как Мартин Хайдеггер, создавали себе толстые книги с выписанными ими или услышанными фразами и отрывками. Этим путем и следует всякий, кто хочет овладеть искусством речи. Он относится к ее актам как к чему-то весьма серьезному и старается продавить свои границы, выйти на новый уровень совершенства по части ясности, содержательности и силы воздействия. Он не отступает от нерешённых вербальных проблем и последовательно черпает из наследия человечества как вдохновение, так и набор средств выразительности.

Ныне, как и в глубокой древности, вина за большинство неустройств человеческой жизни возлагается на неохоту и неуклюжесть, с которой человек пользуется собственным разумом. Если бы мы мыслили так хорошо, как действительно на то способны, если бы честно следовали его указаниям, жизнь наша была бы счастливее, полнее и продуктивнее. Пожалуй, это и действительно так, но почему в таком случае бесконечные призывы начать думать обладают удручающе малой действенностью?

Дело в том, что причины, по которым мы отделены от высших возможностей своей способности суждения, не кроются в ней самой – они залегают глубже. Человек не испытывает такой уж большой нехватки разума и знаний, сколь бы ни было сильно впечатление обратного, и она в любом случае второстепенна. Чего ему недостает, так это сил, воли, дисциплины, собранности, последовательности; он не готов добровольно и постоянно принимать дискомфорт умственного напряжения, не осознаёт необходимости жертвы как пути к приобретению. Он, одним словом, лишён верных установок и внутренних условий, при которых у него имелось бы искреннее желание и последовательное стремление развивать свое мышление и пополнять знания, а главное полноценно использовать их на практике, тем самым меняя собственную жизнь к лучшему.

Принципиальная задача философии потому не просто «научить мыслить», как наивно всегда полагалось, ибо мало смысла в науке, если мало кто захочет и сумеет воспользоваться ей. Необходимо создать внутренние условия, при которых самообучение и самотрансформация личности начнутся естественным образом, при которых появится устойчивая ориентация на них. В первую очередь это достигается описываемой в последней главе раздела психопрактикой, поскольку благодаря ей знание из механического становится органическим и входит в нашу плоть и кровь. Есть, однако, и другие средства, и особое место среди них занимает забота о нашем теле, о его здоровье и красоте, так как связь их с качеством духовной жизни не столь очевидна. Более того, часто она высокомерно отрицается или даже воспринимается как помеха нашему развитию, что-то негативное.

Прежде чем перейти к ее исследованию, нельзя не отметить, что высокомерие по отношению к миру плоти лишено какой-либо научной опоры и далеко не является предметом философского консенсуса. Как на Востоке, так и на Западе почтение к телесному благополучию и эстетике освящено древнейшей интеллектуальной традицией, возникшей в самый момент рождения философии.