Московская сага. Тюрьма и мир - Василий Аксенов

Удобней ситуации не придумаешь. Ламадзе стоит под молодойлипкой, посматривает на часы, видимо, поджидает машин у. Сзади ему под лопаткучерез две тонких ткани упирается до чрезвычайности знакомый и все-таки всегдаудивляющий своей категоричностью предмет. Одновременно перед ним возникает ссерьезной понимающей улыбкой молодой человек в беретике. На мгновение распахнувпиджак, он показывает ему торчащую из внутреннего кармана рукоять другого категорическогопредмета. Из-за плеча прямо в ухо генералу слышится приказание:

– Идите вперед и поворачивайте за угол здания!

Значит, все-таки он предал меня, думал генерал, идя вперед иповорачивая за угол. Чем я ему не угодил? Что он, мысли мои читает, что ли? Илислишком большая преданность уже не нужна? Кто меня сдал, Кобулов, Мешик?.. Изкакого подразделения эти двое? Не похожи на наших. Из внешней разведки?Странная плотная группа из трех лиц, никем не замеченная в общей сутолоке часапик, прошла мимо лесов строящегося дома в боковую улицу. Здесь генерал Ламадзеожидал увидеть привычный черный автомобиль, который отвезет его куда-то наизбиение и позор, то есть почти прямиком на свалку, однако ничего похожего натакой автомобиль в переулке не обнаруживалось. Как-то нетипично все этовыглядит, вдруг сообразил он. А вдруг обыкновенные грабители? – радостнозаволновался он. Снимут костюм, там бумажник с тысячей... Хороший юмор, генералгосбезопасности ограблен возле собственного дома!

Он еще не успел бросить взгляд на того, кто угрожал емусзади и справа, тыча под последнее ребро твердым рыльцем «категорическойштуки», однако едва лишь он попытался вывернуть шею, этот сзади жестко сказал:

– Не крутитесь под пистолетом, идиот!

Из переулка открывался вид на зады высотной гостиницы«Украина», там заканчивалась разбивка обширного сквера, стояли скамейки сльвиным изгибом и урны в виде античных ваз. Несколько нянек уже пасли тамвысокопоставленных деток.

– Куда вы меня ведете? – с некоторым намеком на угрозувопросил Ламадзе. – Кто вы такие? Вам что, деньги нужны?

– Это не ограбление, Нугзар Сергеевич, – усмехнулсяпервый, прихрамывающий негодяй. – Вот здесь, садитесь на эту скамью!

Сердце заколотилось у Ламадзе по всему телу. В руках, вногах, в голове, в груди и по всему животу тяжело бухало пойманное сердце.«Знают меня по имени, действуют с таким профессионализмом, какой нашим ублюдками не снился! Да что же это за наваждение!» На гудящих, бухающих ногах он еледобрался до скамьи, упал на нее и тогда увидел первого похитителя, парня вкожаной куртке и в мотоциклетных очках, сдвинутых на лоб. Медные волосы,загорелое лицо, почти кавказская внешность и большие светлые глаза; что-тоочень знакомое, нечто сродни...

– Я Борис Градов, – сказал похититель.

Нугзар вдруг разразился рыданиями.

– Боря, Боря, – сквозь рыдания и всхлипыванья, а потоми сквозь носовой платок, бормотал он. – Ты с ума сошел, Боря! Умоляю тебя,прекрати это! Неужели ты не понимаешь, что с вас за это в буквальном смыслестянут кожу?! В буквальном смысле, в буквальном, Боря, за нападение на генералаМГБ в буквальном смысле обдерут! Боря, Боря, я же с твоим папой дружил, я жетвою ма-маму в Америку провожал...

– Заткнись! – тихо рявкнул Борис. – Ни слова омаме! Что за истерика, генерал? Не понимаете, что мы всерьез?! Не поняли, покакому делу?

Нугзар высморкался в платок, несколько секунд не открываллица, потом заговорил совсем иным, жестким тоном:

– Самое лучшее, что я могу сделать для вас, молодые люди,это не доложить куда следует о случившемся. А теперь идите по своим делам, аменя оставьте в покое.

Борис сел на скамью рядом с Ламадзе и сказал АлександруШереметьеву:

– Видишь, какие перепады настроения.

– Генерал в депрессии, – кивнул друг. – Однако досих пор не все понимает. Придется кое-что прояснить.

Он вдруг схватил Нугзара правой рукой за горло и намгновение пережал артерию каротис. В этом мгновении оказалось бесконечноеколичество долей мгновения. Бесконечные доли мгновения мерк закат, вернее, егоотражения в окнах исполинской гостиницы, и в этих отражениях проявляласьквинтэссенция нугзаровского детства, то есть нежнейшая суть будущего убийцы.Вдруг вырос и все собой затмил октябрьский вечер двадцать пятого года наградовской даче в Серебряном Бору, сосны и звезды оказались воплощениемлезгинки, лезгинка раскрутилась той дорогой, какой он мог бы пойти, но непошел. И так, по мере прекращения доступа свежей крови к артериям головногомозга, в течение этого мгновения Нугзар головой вперед, словно катер,поднимающий в темноте белые буруны, уходил все дальше к подлинному смыслувещей, пока Шереметьев не разжал зажима, и тогда кровь хлынула, куда ейнадлежит, и восстановились жизнь и действительность, и вместо подлинного смыславозник один лишь сплошной и непрекращающийся ужас.

После этого он поклялся молодым людям рассказать все, чтознает, и сразу же начал врать. Нет, он не в курсе этого дела, вообще. Вообще,совсем не в курсе деталей, только в общих очертаниях, вообще. Просто товарищипопросили успокоить родителей, ну, вообще. И сейчас, ни вообще, ни в частности,он не знает, где находится Елена Китайгородская. Но может попытаться узнать.Если угодно вам, Борис, и вам, товарищ, который сейчас чуть-чуть не убил, онпопытается узнать. В общих чертах попытается выяснить, в городе или на даче икаковы перспективы на воссоединение, ну, вообще, с семьей. Завтра в это жевремя можно встретиться на этом месте. Безопасность гарантируется, ну, конечно,вообще, под честное слово офицера. Как еще он мог говорить с этими безумцами,как он мог не врать?

– Ну, вот и отлично, – сказал Борис. – Завтра вэто же время, то есть без четверти восемь, вы придете сюда с моей двоюроднойсестрой. Если явитесь без нее, будете убиты, сучий потрох. Ты разоблачен, скот игад! Мне известно, как ты дядю Галактиона убил мраморным пресс-папье. И нетолько мне это известно, подонок и ублюдок! Ты изуродовал, ослепил художникаСандро, за одно это тебе нет пощады! Ты же кавказец, ты знаешь, чем это всекончается, но в данном случае будешь размазан об стенку без промедления.Единственное, чем ты можешь спасти свою гнусную жизнь, это тем, что завтрапривезешь сюда Ёлку. Дальше должна быть освобождена ее мать, и ты сделаешь дляэтого все, что можешь, потому что Нина тоже будет на тебе «висеть». Мы ее незабудем! Да, и вот еще что: ты нас пытками не пугай, мы знаем, как от нихизбавиться. Ну, а если с нами что-то случится, найдутся еще двое, которые занас...

И снова грозный генерал разразился истерическими рыданиями,затыкая себе уши, не желая слушать жестоких слов.

– Ты ничего не знаешь, Боря, – бормотал он, –ничего не знаешь, как было на самом деле...