Держу тебя - Наталия Романова

— То, что я в любой момент мог завалить тебя, — и он не врал, мог.

Сухая выжимка из жизненного опыта — он мог. Мог сделать это до первого родительского собрания, даже собирался, остановило, как не странно, то, насколько Мария Константиновна хорошенькая. Смотреть на неё, любоваться умильным личиком, мимикой, от которой волей-неволей улыбаешься — настолько острое, ни с чем не сравнимое удовольствие, что Сергей не хотел менять его на банальный секс, пусть и желал её до чертей в глазах. Мог переспать с ней в поезде, быстро и бурно, под перестук колёс. Мог и позже, уже на базе, но предпочитал наблюдать со стороны.

Что останется после секса? Ничего. Аленький Цветочек встанет в один ряд с сочной брюнеткой, где-то позади Оленьки, но до рыжей фурии, которую он трахнул в тренерской, благо детских групп в это время не было. Маше было отведено в жизни Сергея особенное место, пусть и временное, ему не нужна ещё одна зарубка в сомнительном послужном списке.

— Вряд ли, — льдистые глаза смотрели настороженно. — Вы слишком самоуверенны Сергей Витальевич. Красота — не карт-бланш.

— Может быть, может быть, — он сделал шаг вперёд, встав вплотную к девушке. Футболка на ней была безразмерная, с длинными руками, но очертания груди явно просматривались. Трикотаж совсем тонкий, а под ним голое тело.

Прикоснулся пальцами к женской ладони, удивился, насколько она холодная, запястье тонкое, кожа с обратной стороны локтя горячая, шелковистая.

— Не надо, — Маша даже не шептала, только открывала рот, отчего становилась настолько притягательной, что на поступательные, выверенные действия не хватало терпения. А по-другому с этой девушкой нельзя, Сергей знал это наверняка. Напор её испугает, оттолкнёт, слишком импульсивная, как неискушённая первокурсница.

— Надо, — он сдержал ухмылку, спрятал у шеи, скользя губами по ключице.

— Я пойду к себе, — Маша напряглась от пальцев на руках до одеревеневших плеч.

— Донесу, — она и пикнуть не успела, как оказалась на мужских руках. Настолько лёгкая, что Сергей в первое мгновение опешил. Бывшая жена весила пятьдесят килограмм, он с лёгкостью поднимал её, а Маша точно была легче, при этом болезненно худой не смотрелась. Настолько крошечная, что впору было одеревенеть Сергею.

— Не хочу, — пискнула девушка, когда он, преодолев несколькими шагами расстояние от холла в свою комнату, уложил её на кровать, быстро устраиваясь рядом, одним движением зафиксировав её руки за спиной.

— Хочешь, — констатировал Сергей, впрочем, не наседая сильно, слушая быстрое, отрывистое дыхание, неспешно и легко целуя шею, мочку розового уха, щёки, пахнущие невыносимо сладко. Чем-то цветочным и шоколадом.

Он не торопился с поцелуями, всё-таки оставляя себе выдержку, а Маше возможность уйти. Поцелуй — как заслон на плотине, двинешь, и снесёт потоком, оставляя после себя разрушения, слои ила и грязи. Думать о последствиях Сергей тоже не спешил, он их знал — ещё одна грёбаная зарубка в списке жертв очарования Сергея Витальевича. На этот раз действительно жертва…

Его рука скользнула под нелепую огромную футболку, пальцы прошлись по позвоночнику, остановившись на пояснице, талия у Маши была невероятно тонкая, ощущалась почти божественно. Под пижамными штанами, такими же нелепыми и бесформенными, не было белья. Несколько движений, широко распахнутые глаза, прикушенная губа, и скомканная пижама отправилась куда-то на пол, а выдержка Сергея пропала под напором похоти, такой откровенной, что становилось тошно.

Он скинул с себя одежду, путаясь в рукавах, ремне, клёпках на джинсах. Маша не сняла очки, она облизала несколько раз губы, пухлые, манящие, дурманящие, и наблюдала за Сергеем, лихорадочно хватая тонкими пальцами казённую простынь.

Вошёл, тогда же поцеловав, предварительно сняв очки. От чего он потерялся сильнее, он не знал, не смог бы ответить. Концентрированное удовольствие сносило заслоны, выстроенные Сергем с тщательностью и педантизмом. Животное желание, замешанное на пронзительном, едва ли не эстетическом удовольствии, лишало разума, воли, затягивая в пучину эмоций такой силы, что становилось страшно. Он не помнил такого, вернее, помнил, но изо всех сил хотел забыть.

Но, чёрт возьми, какой Маша была хорошенькой, настолько милой, славной, невыносимо сладкой, притягательной, с этим её растерянным, близоруким взглядом, бесстыдно откинутой шеей, пухлыми губами, которые невозможно было не целовать, а от поцелуев становилось больно в груди.

Всё не так, всё, чёрт возьми, не так!

Сергей попросту не смог смотреть в глаза Маше, в это хорошенькое, растерянное личико с румяными щеками. Просто перевернул её, устроив на подушке, подложив ладонь под гладкий живот. Маша кончила тихо, пискнув в подушку, несколько сильных, с оттяжкой, фрикций, и Сергей не стал тянуть с собственным оргазмом.

Всё, чёрт возьми, не так должно было случиться. Вернее, этого не должно было произойти.

Серёга перевёл взгляд с девушки на часы. Половина третьего ночи.

— Маша, тебе, наверное, к девочкам надо… — пробормотал он растерянно, не зная, что сказать.

«Спасибо, было клёво, топай к себе»? Он не хотел, чтобы она уходила. Никогда в жизни. Но Мария Константиновна — любовница отца синеглазок. Один раз — можно, два — паршивая тенденция. Если бы он хотел трахать чью-то любовницу, он бы остался с женой.

— Да, да, обязательно, — пробормотала Маша, скатываясь с кровати. Она пошарила руками по тумбочке, запнулась, наверняка упала бы, если бы Сергей не придержал одной рукой, тут же вставая рядом, надевая ей на нос очки, смотря с улыбкой на растерянную мордашку.

— Неуклюжая ты у меня, Машенька из сказки «Морозко».

— А? Я просто не вижу… — с этими словами она стала суетливо одеваться, очки снова сползли, а потом и вовсе упали, девушка на мгновение замерла, вздыхая и нагнулась, шаря руками по полу, выставив голую попку.

Серёга провёл по лицу ладонью, давя громкий смех. Чудо, как хороша. Лохматая, в растянутой футболке и с голым задом. Без очков ей некомфортно, а с голой попой — вполне нормально.

— На, — он в который раз за ночь надел на неё очки. — Привяжу на очки резинки, как раньше детям варежки привязывали, — он смеялся, не в силах остановиться. — Надевай штаны, — протянул паруса из тонкого ткани, Маша умудрилась и здесь запнуться, хотя очки были на ней.

Остаток ночи Сергей Витальевич спал на удивление крепким сном и даже умудрился выспаться.

Маша выбралась из вагона одной из последних, сначала ей на руки Марат по очереди подал Лису и Лину, а потом два маленьких чемодана девочек и её большой рюкзак, взятый напрокат у приятельницы.

Сергей… Витальевич стоял в стороне, в окружении галдящих детей и суетливых родителей, было видно, что он устал, при этом терпеливо отвечал на вопросы взрослых и тепло прощался с маленькими подопечными. Всё-таки мужчины-учителя — лучшие. А Сергей Витальевич педагог от бога, тренер ведь тоже учитель.