Танцующие медведи. Опыт обретения свободы - Витольд Шабловский

Цель – медведь. Миссия – освободить медведя. Медведь, медведя, медведю, с медведем, о медведе.

Спрашиваю: “Как ты его сюда привез?”

Он показывает старенькие “жигули” с прицепом – мол, в этом.

Я перекрестился, велел коллеге ехать на нашей машине впереди и говорю: “Едем”.

А цыган вдруг заявляет, что у него нет водительских прав, и если нас остановят, то будут проблемы. Я думаю: “Сукин ты сын. То есть ты двадцать лет возишь медведя на своей развалюхе по всему побережью без прав?!”

Да только что мне оставалось? Мы прицепили прицеп к жигуленку, я сел за руль, и мы поехали. Поначалу медведь вел себя спокойно, но потом нам пришлось выехать на автомагистраль Бургас – София. И вот там каждый раз, как нас обгоняла фура, медведя охватывал страх. Он вставал на задние лапы и в панике начинал раскачивать прицеп.

Можешь себе представить, как ведут себя “жигули” на дороге, когда двухсоткилограммовое животное раскачивает прицеп. Нас болтало во все стороны. Я ехал по обочине, но иногда нас бросало в левый ряд.

Кричу цыгану: “Так не пойдет! Придумай что-нибудь!”

Он велит остановиться на заправке. Я остановился, он купил бутылку ракии, налил медведю на лапу, а тот засовывал лапу себе в рот и пил. Выхлебал всю бутылку, и после этого мы без проблем доехали до Белицы, где медведя сразу отправили на обследование и карантин. А цыган? Пришлось ему на этих “жигулях” возвращаться в Русе.

Как он вернулся? Не знаю. Не спрашивал. Честно говоря, меня никогда не интересовала их дальнейшая судьба.

IV. История

1

– Сейчас я вам кое-что расскажу, только это тайна. – И Марийка, жена Димитра Станева, заглядывает мне в глаза, словно хочет в них прочитать, умею ли я хранить секреты или выболтаю все первому же встречному. Несколько минут она раздумывает, мерит меня взглядом, пытаясь понять, враг я или друг. И наконец говорит: – После войны коммунисты хотели запретить дрессировать медведей. И запретили бы, как в других странах. Но они не могли этого сделать по одной-единственной причине. Мой тесть знал такой телефонный номер, что мог менять решения Центрального комитета Коммунистической партии в Софии.

Я не верю. Марийка наверняка это замечает, потому что спрашивает:

– Хочешь узнать, откуда у него тот номер?

И рассказывает мне историю своего тестя.

История начинается в годы Второй мировой войны. Товарищу Пенчо Кубадинскому, красивому брюнету двадцати с небольшим лет, резко возмужавшему за год, проведенный в партизанском отряде, приходится скрываться.

Болгария во Вторую мировую войну тесно сотрудничала с Гитлером. Болгарские солдаты участвовали в нападениях Третьего рейха на Грецию и Югославию. Их посылали следить за порядком и бороться с местными движениями сопротивления на всей территории Балкан. Задачу им облегчало то, что в самой Болгарии движение Сопротивления было слабое, хаотичное и долгое время не представляло для правительственных войск реальной угрозы.

Но бывали и исключения. Одно из них – отряд Кубадинского “Август Попов”, состоявший в основном из довоенных коммунистов и с 1942 года регулярно нападавший на болгарские войска в лесистых окрестностях Шумена и Разграда.

Весной 1943 года болгарское движение Сопротивления, несмотря на свою слабость, наносит уже настолько чувствительные удары, что правительство в Софии решает перейти в наступление. Солдаты рыщут по деревням, разыскивают партизан и преследуют людей, обвиняемых в помощи подполью. Петля вокруг шеи Кубадинского и его товарищей затягивается.

К счастью, товарищ Пенчо еще до войны познакомился с несколькими цыганами: они жили в селах неподалеку от его родного городка – Лозницы. Кубадинский просит их о помощи.

Цыгане соглашаются.

Так начинается одна из самых ярких историй болгарского движения Сопротивления. Цыгане, которых знал Кубадинский, занимаются медвежьим промыслом. Вообще-то правительство запретило водить медведей на время войны, но сейчас за исполнением приказа следить некому. Медвежьи поводыри, как и раньше, ходят от села к селу и за выступление получают от людей яйца, молоко, а порой и немного мяса.

Пенчо Кубадинский присоединяется к цыганам. Сегодня никто уже не скажет, сколько он пробыл с медведчиками – несколько дней или несколько месяцев. От тех времен до нас дошли лишь отдельные легенды.

О том, как табор, в котором находился товарищ Пенчо, окружили солдаты. Цыгане быстро переодели товарища в женщину – надели на него длинное цветастое платье и яркий платок – и в таком виде вывели из окружения.

Как Кубадинский научился водить медведей, а они его на удивление хорошо слушались, словно чувствовали, что имеют дело с незаурядным человеком.

Ну и наконец, как он лично пытался бороться с медведем. И у него неплохо получалось.

Ближайшим другом товарища Кубадинского стал Станко Станев, тесть Марийки, отец Димитра и Пенчо. Того самого Димитра, который последним отдал своих медведей “Четырем лапам”, и того самого Пенчо, который взял из леса дикую медведицу и научил ее танцевать.

Говорят, они так подружились, что Пенчо Станев получил свое имя в честь товарища Кубадинского.

– Тесть спас ему жизнь. Болгарские солдаты расстреляли бы его на месте, – рассказывает Марийка. – Он этого никогда не забывал. И когда коммунисты хотели запретить медвежий промысел, Пенчо встал на нашу сторону. Он приезжал к нам домой, пил ракию. Тесть мог в любой момент позвонить Кубадинскому. Звонил ли? Не было нужды. Все знали, что он может позвонить, и этого уже было достаточно.

2

После войны Болгария решительно устремляется к коммунизму, а Пенчо Кубадинский играет все более важную роль на этом пути. Он доберется до самой верхушки коммунистической власти – станет одним из ближайших соратников диктатора Тодора Живкова.

Карьера самого Живкова – это воплощенная American dream, только в социалистической версии: от бедного пастуха до первого секретаря партии. Живков родился в бедной семье пастухов из городка Правец. В возрасте семнадцати лет он вступает в молодежную коммунистическую организацию. В годы Второй мировой войны, как и Кубадинский, сражается в рядах партизан-антифашистов, только в окрестностях Софии.

Сразу после окончания войны молодой партизан становится в болгарской столице начальником милиции и при этом идет на повышение в партии. Ему покровительствует сам Вылко Червенков, лидер болгарской компартии, убежденный сталинист, правящий Болгарией железной рукой на советский манер. Живков знает, что, если он хочет подняться по-настоящему высоко, ему следует держаться как можно ближе к Червенкову. Высокие должности не дают ему покоя.

Шанс занять высокую должность предоставляется неожиданно быстро – в 1953 году, сразу после смерти Сталина. Червенков теряет влияние. Спасая самого себя от полного краха, он предлагает посадить в кресло первого секретаря своего сорокадвухлетнего на тот момент протеже. Себе он хочет оставить пост председателя правительства.