Белая ворона - Ника Светлая

ГЛАВА 1

Она бродила по горным лесам, нигде подолгу не задерживаясь. Одинокая, она давно научилась не страдать от этого одиночества и, задумавшись, молчаливо пробиралась забытыми тропами. Трудно сказать, о чем она думала. Будучи весьма подозрительной и всегда оставаясь незаметной и неощутимой, подобно тени во мраке ночи и в свете дня, почти не останавливалась на своем пути. Ела она мало и мало спала, и то, лишь если была уверена в своей незаметности и безопасности. Она не любила применять силу, но при надобности сражалась подобно льву, защищая свою гордость, жизнь и независимость. Больше не дорожила ничем, потому что все, что было дорого, потеряно ею безвозвратно уже очень, очень давно.

Она чувствовала себя проклятой и не понимала, за что это проклятие снизошло на нее. Ничто не радовало ее в скитальческой жизни, кроме звездного Неба, на которое она была так похожа. Она пыталась уйти от мира, спрятаться от всех и от самой себя, и, если первое неплохо удавалось, то второе, к сожалению, было недостижимо. Различия между днем и ночью стирались, и ей было все равно, при свете какого из светил продолжать путь. Брела наугад, по велению сердца, никогда не оглядываясь назад. Многое ей пришлось познать: боль, страдания, страх, одиночество, изгнание и презрение… Она редко вспоминала свое прошлое, но и не надеялась на будущее; предпочитая жить настоящим, бесцельно бродила по лесам, будто бы убегая от чего-то или что-то преследуя. Не обращая внимания на границы, она шла быстро и бесшумно, не оставляя следов и всегда оставаясь незамеченной. Ее сердце очерствело, а душа покрылась жесткой непробиваемой корочкой. Однако она не была жестокой и бессердечной, вовсе нет, просто годы скитаний, гонений и одиночества сделали ее сильнее. Ей незачем было больше страдать.

В ее жизни не было цели, не было смысла. Даже если бы она погибла, переправляясь под покровом ночи через очередную реку или преодолевая еще один крутой склон, никто не вспомнил бы о ней, потому что единственное существо, которое любило ее, погибло много лет назад, защищая ее жизнь.

Уже очень давно никто не слышал о ней. Но ее боялись и не любили. Она была черным единорогом – белой вороной на фоне всех остальных.

Имя ей было Тень, и тени она была подобна. Единороги называют детей светлыми и гордыми именами, которые на нашем языке звучат как прилагательные: Сияющая, Предрассветный, Ясный… Ее же имя само по себе уже означало опасность.

Она помнила, как получила это имя.

Она помнила вскрик своей матери, когда та впервые увидела ее. В маминых глазах читались не нежность, не любовь, нет… Страх. Страх овладел матерью, и она отскочила от дочери, оставив малышку беспомощно лежать. Тень помнила отчаяние, в тот же миг затмившее светлое лицо ее отца. Он поднял глаза к Небу, восклицая:

– За что? За что покарало ты нас, о Небо? Эта тень теперь будет лежать на нас до конца нашей жизни. Я не хочу этого. Я не перенесу этого. Прости меня, Лучезарная. Это знамение, это проклятие.

Он повернулся и скрылся, не сказав больше ни слова. И с тех пор никто не слышал о нем.

Тень помнила, как мать глядела на нее, и на глазах ее были слезы.

– Тень легла на нас, – сказала она, обращаясь к пустоте, – проклятье настигло нас. За что?

Она вздохнула. Новорождённая чувствовала холод и голод, но никто не кормил и не согревал ее. Она не понимала, почему. Дитя пыталось встать, скребя копытцами землю, беспомощно барахтаясь и зовя свою маму. Лучезарная смотрела на нее, и в сердце проникла жалость. Страх пропал в ее глазах.

– Тень, – сказала она. – Тень – твое имя. Тень легла на нас и сделала это с тобою. И чтобы победить ее, придется самой тебе стать тенью. Нет тебе иного имени, о Тень.

Она подошла к малышке, и слезы закапали на блестящую черную шерсть. Лучезарная омывала новорожденную, в глубине души надеясь, что сможет сделать ее вновь белой, но это было невозможно.

– Какой бы ты ни была, ты – моя дочь, и я буду любить тебя, и защищать не только от мира, но и от наших же сородичей. Ведь нет твоей вины в том, что родилась ты Тенью, – говорила Лучезарная, кормя свое дитя.

Тень вздохнула. Она помнила любовь милой матери. Только мать принимала и любила ее такой, какая она есть.

Впереди возникло озеро. Маленькое озеро, каких много в горах. Тень оглянулась кругом, беспокойно шевеля ушами. Кто знает, кого еще привела ночь на водопой? Никого не было видно, и тишину нарушал только стрекот сверчков. Она посмотрела на воду. Вода была грязной, и ни один единорог не притронулся бы к такой воде, не очистив ее предварительно рогом. Однако Тень не собиралась ждать, пока все озеро очиститься: ей надо было продолжать путь. И она просто коснулась глади воды кончиком черного рога и опустила губы в образовавшееся окно. Пила быстро, внимательно рассматривая все вокруг и прислушиваясь. Напившись, единорог подняла голову и бросила взгляд на воду.

В оконце чистой воды она увидела черное, как смоль, существо с мягкой гривой, которая волнами развевалась на самом маленьком ветерке. Рог этого существа был невелик, но будто бы вылит из черной стали, как и аккуратные раздвоенные копытца. Глаза же его были переполнены глубокой печалью и леденящим холодом, пронизывающим и нестерпимым. Это создание можно было бы назвать прекрасным, если бы не мрачность и угрюмость его лика и этот черный блестящий окрас, который не выделял свет, а, наоборот, поглощал его. Этот черный цвет – причина всех несчастий.

В негодовании Тень разбила ногой свое отражение и бросилась прочь. Она бежала так быстро, как только могла, и грива ее металась подобно языкам черного пламени. Она неслась навстречу ветру, всю силу вкладывая в быстроту бега. Она хотела взлететь и могла бы, будь у нее крылья. Белые крылья… Она вскинула голову и понеслась еще быстрее. Почему именно белые? Она все прибавляла скорости. Овраг. Надо сбавить ходу. Готовность. Прыжок… Не доскочила, повисла на передних ногах, цепляясь копытами за камни. Задними быстро нащупала выступ, мощным рывком оттолкнулась от него, и, выскочив из пропасти, понеслась дальше. Гибель едва не настигла ее, но это вошло в привычку. Единорог скакал теперь по каменистому склону, не останавливаясь. Так он избавлялся от боли. Проскочив по склону вверх, запыхавшаяся Тень замерла перед пропастью на вершине горы. Диким взором пробежалась по краю, что стелился перед нею, а затем вскинула голову вверх к бледной Луне.

– За что? – вскричала Тень. – За что, о Луна, сделала ты меня тенью?

ГЛАВА 2

Луна не ответила. Она никогда не отвечала на ее вопросы, а лишь молчаливо взирала на нее своим бледным ликом и сочувствовала ей.

День за днем, ночь за ночью шла Тень из прошлого в никуда. Что бы она ни видела, она никогда не вмешивалась в происходящее. Быстрее, тише, беспристрастней, чтобы оставаться не видимой чужому глазу. Хотя, когда внезапно защемляло сердце, и тоска переполняла душу, становилось неважно, заметят ее или нет. Тогда она неслась, сломя голову и не разбирая дороги, лишь бы заглушить эту жуткую боль.