Кинжал раздора - Марина Эшли

– Не может быть, – удивилась Женни. – Маленький дедушка знал про тебя с самого начала, а мы так боялись его расстроить. Так вот где рисунок розы.

Они расхохотались и обнялись.

– Смотри, афиши меняют, – освободилась из его рук Женни и показала на здание театра. – Спорим, что «Ромео и Джульетта»?

– Спорим! «Отелло»!

– «Гамлет»? – прочитали они и прыснули от смеха.

– Для полноты картины не хватает, чтобы кровать сейчас пронесли в театр! – сказала Женни.

Они опять расхохотались. И было тронулись дальше.

– Стой, – вдруг вспомнила что-то Женни и нахмурилась.

Барт вопросительно посмотрел на нее. Женни обняла его одной рукой, а вторую запустила в кудри за ухом. Поиграла локоном.

– Все, – сказала злорадно, – можем идти! Отомстила!

– Кому? – не понял Барт.

– Той девушке у театра!

– Какой девушке, у какого театра? – лихорадочно вспоминал Барт. Да он как аскет себя вел в этом году, что она придумывает?

– Той девице, что прекрасно видела, что ты мой. Мой! И так нагло теребила твои волосы! В Южной Америке, возле театра, когда ты рисовал декорации на улице! – заявила она недоумевающему Барту.

– А! – Он слегка опешил. – Той…

И поинтересовался:

– И что, я теперь могу подстричься?

– Теперь – можешь! – милостиво разрешила Женин. – Так уж и быть, сегодня тебя уже простили!

Женин сделала шаг за Бартом и опять остановила его.

– Мне нужно тебе кое-что сказать.

Она опустила глаза.

– Приезжал Ллойд.

О! Бартоломью прекрасно знал о неудавшемся сватовстве Оричеса, но не отказывать же себе в удовольствии послушать про него еще раз. Заодно полюбоваться, как краска заливает лицо Женни. Он кивнул.

– Ллойд… – Женевьева замялась. – Ллойд меня обнимал.

Совсем все не так. Правда, так правда. Но как же тяжело это произнести.

– Я ему позволила себя обнять, – прошептала она.

Да, так оно и было. Она позволила, ей было приятно.

И удержало ее от поцелуя только то, что это значило бы обнадежить Ллойда.

Барт вспылил:

– Убью, как вернется! Его счастье, что уехал! Я прекрасно знаю, что за тип Ллойд Оричес. Удивительно, что только обниматься полез!

«Как же вы двое прекрасно друг друга знаете», – подумала с иронией Женни. Но улыбка у нее вышла грустная. Уж не из-за нее ли бывшие приятели так рассорились, что слышать друг про друга не могут и Ллойд уехал.

– Где он сейчас?

Барт громко фыркнул:

– Старик Оричес отказался вложить деньги в его затею, и Ллойд болтается по Европе в поисках инвесторов среди папочкиных знакомых.

Они шли по набережной в сторону Восточного порта, Барт возбужденно жестикулировал, пугая гуляющие парочки.

– Старик Оричес еще не сошел с ума, чтобы заняться производством игрушек!

– Нет! Ты не переживай, – саркастически успокоил он Женни, – твой Ллойд сейчас в теплой компании очень комфортно за папин счет и-зу-ча-ет бизнес!

Женни пропустила «твой», ей вообще даже немного нравилось, что Барт ревнует.

– Игрушки? Ну конечно! – Женни догадалась, в конце концов, что ведь изначально это она подала мысль, а Ллойд подхватил. – Только какие же это игрушки – модели автомобилей!

– А что же это? Дорогие игрушки для кучки богатых бездельников. Да они им и не нужны. Захотят – купят настоящую машину.

Женни горячо вступилась.

– Не скажи, люди с ума сходят от автомобилей. Все машины не скупишь. А тут маленькая точная копия, со всеми этими двигателями… – Она вспомнила: – И с вынесенными подфарниками!

– Пришли! – перебил ее Барт. – Подожди, я сторожу скажу, что мы здесь.

Женни облокотилась на поручни и задумчиво смотрела, как за морской горизонт медленно проваливается солнце. Барт примчался обратно.

– Удачи Ллойду! – твердо сказала Женни.

– Мне все равно. Как хочешь, – великодушно разрешил Барт. – Нам до него нет дела.

Он обнял ее за плечи и повернул лицом к причалу.

– «Глаз бури»!

– Камень что, на яхте? – удивилась Женни.

– Камень я не достал. Не нашел. Там столько мусора надо перебрать, а я спешил к тебе.

Женин благодарно прижалась к нему.

– Раф «Глазом бури» назвал эту старую калошу. Помнишь легенду? Каменный Глаз бури якобы исцеляет все болезни. Рафаэлю действительно лучше в море на яхте. Ну идем же, – потянул он ее к кораблю.

– Давай руку.

Женин сама запрыгнула на борт и с любопытством рассматривала все вокруг.

– Куда плывем? – она терялась в догадках, паруса были еще в чехлах.

– Никуда! Яхта не готова. Всего пару дней как спустили на воду. Рафаэлю пришла в голову счастливая идея начать навигацию пораньше в этом году. – Барт рассмеялся. – Каюта здесь. Осторожно!

Он спустился первым. Возился, зажигая керосиновую лампу. Женевьева ринулась вслед за ним и чуть не свалилась.

– Не ушиблась? – обернулся к ней Барт и пошутил: – Если будут синяки, то Мединосы решат, что я силой тащил тебя под венец.

– Так оно и было! – сердито ответила Женин. Потерла коленку. – А помнишь, как я дернула за канат в театре и взлетела вверх?

– Конечно, помню! Как мне хотелось тебя тогда поцеловать!

– А вместо этого ты целовался с какой-то дев…

– Женин, не будем! – но Барт сам продолжил, смеясь: – Мне что, охота было получить оплеуху?

– Подумаешь! Ну дала бы пощечину. Разочек. Зато поцеловались бы. А ты помнишь наш первый поцелуй? Фейерверки над нами. Мне эта ночь часто снилась.

Барт спрятал довольную улыбку.

– Мне тоже.

Он раздвинул одну из коек и достал одеяла.

– Мне еще одна ночь снилась, не менее чудесная… – Он жестом позвал Женни к себе.

– А я старалась ее не вспоминать, – вздохнула она, обнимая его.

– Почему?

Тени от лампы плясали в такт с плеском воды за бортом.

– Потому что мне казалось, что она единственная и последняя. Что я тебя больше никогда не увижу. Что я тебе не нужна. – Женни чуть не расплакалась от горьких воспоминаний. – Я собиралась уйти в монастырь. Я была в монастыре. Несколько раз. И не решилась. Понимаешь, туда уходят совсем по другим причинам. Это нечестно. Там было бы неуместно думать еще и о тебе. А забыть тебя я не могла. Как дальше жить – не знала.

Барт обнял ее и погладил по мягким как шелк волосам.