Тайны Древнего Лика - Алексей Корепанов

Никакого внутреннего протеста она не испытывала. Ей было спокойно.

Только нужно надеть плащ. Солнце солнцем, — а вдруг дождь? Был ведь дождь. Здесь, на базе, погода переменчивая. Или это по телевизору был дождь? Хороший фильм, ковбои, индейцы… Ах, да — плащ…

Она согнула газету и ссыпала крошки в стакан с недопитым чаем. Может быть, теперь эта женщина догадается его вымыть. Бормочет по ночам…

Плащ…

Положив газету на тумбочку, она неторопливо приблизилась к вешалке. Да, плащ будет совсем не лишним, здесь погода то и дело меняется. Была жара, а потом индейцы…

Она сняла плащ с вешалки и надела. В плаще было очень удобно. Спокойно и очень удобно.

Она вышла в коридор и плотно прикрыла за собой дверь.

— Гулять?

Она подняла голову. Широкая негритянка в светло-зеленом халате смотрела на нее. Тут любили ходить в зеленых халатах, будто играли в инопланетных зеленых человечков. Но не все. У негритянки было знакомое лицо. Негритянка-инопланетянка. Забавно.

Она пошла по коридору к стеклянным дверям, выходящим на лестничную площадку. Она думала о том, как свернет с дорожки из желтого кирпича и пойдет дальше, дальше. Там, позади строений базы, за деревьями и полосой колючих кустов, есть калитка, и за ней тропинка и неглубокий овраг, и ручеек на дне оврага. Она видела этот ручеек. И, конечно же, лучше выйти там, а не через главные ворота — она ведь еще не дождалась и потому не должна покидать базу.

Нет, она, разумеется, вернется, — но это лишние расспросы и всякие прочие ненужности. Лучше через калитку, — а по оврагам лазить несложно, она в прекрасной форме. Да, болело… и тяжесть… Но все прошло. Через калитку… Насидится еще у телевизора… ковбои… индейцы… томагавки… Через овраг, а там другая тропинка, ее видно из калитки. Сходить, а потом обратно на базу…

…Все получилось, все прошло без сучка и задоринки, — так, как и должно было пройти. Калитка, правда, оказалась запертой, — но разве трудно перебраться через калитку? На склоне оврага росли какие-то мелкие кустики, а в ручье лежала автомобильная покрышка. А за оврагом был пустырь… нет, конечно, не простой пустырь — полигон. Площадка для «консервной банки» и вездехода. А еще дальше тянулась заброшенная железнодорожная колея, сразу видно, что заброшенная — совсем заросла травой, и никаких поездов. Те, кто дождался, уезжали отсюда не на поездах. Наверное, просто уходили. Вот, как она. Взяла да и ушла. Но она вернется, ей еще нужно ждать. Еще не время…

«Теперь прямо, — сказал голос. — Там будет улица».

Ну, конечно же, она знала, что там будет улица. Она все знала и могла идти хоть с закрытыми глазами. Нет ничего проще. Если это тренировка, то очень легкая. А зачем трудности? Все спокойно и хорошо. В плаще удобно и уютно. Она правильно сделала, что не забыла о плаще. А та пусть жует свое бесконечное печенье и бормочет. Приходят две какие-то толстые женщины, неповоротливые, шумные, приносят печенье, — но почему-то не забирают с собой эту бормоталку.

Пусть бормочет…

Улица. Автомобили. Интересные автомобили, как в старом кино. Люди. Смотрят на нее, проходят мимо. Никто не зовет с собой. И не позовет. Потому что это — другие люди. Не этих людей она ждет. Люди идут по своим делам, и она — по своему делу. И без подсказок знает, что далеко впереди — мост. Ей туда, через мост, на другой берег милой сердцу Теннесси.

Улица… Автомобили…

Как быстро и незаметно поменялось все вокруг. Нет уже моста, и нет реки, река осталась позади, — а есть лужайки перед аккуратными домиками, качели, велосипеды. Деревья вдоль тротуара — такие знакомые. Только пониже и потоньше…

Она замедлила шаг.

«Это здесь?»

Голос в голове не отозвался.

Она и так знала, что это — здесь. И остановилась у невысокой ограды.

На крыльце сидела девочка с большим красным яблоком в руке и листала книжку.

Она смотрела на девочку до тех пор, пока та не подняла голову. Глаза девочки расширились, она выронила яблоко, вскочила и бросилась в дом. Хлопнула дверь. Книжка осталась лежать на крыльце.

«Пора», — сказал голос.

Она медленно отступила от ограды и побрела по тротуару туда, откуда пришла. Туда, где находятся те, которые ждут.

Прогуливаться по дорожке из желтого кирпича, собирать опавшие листья — и ждать, ждать… Ждать.

«Сорок лет Моисей водил свой народ по пустыне, — сказал голос. — Сорок лет будешь блуждать и ты».

— Как хорошо… — прошептала она.

Прошлое исчезало.

— Ну, за музыкантов! — тоном Михалыча из популярных когда-то кинофильмов провозгласил дед Тарасов, поднимая стакан с водкой.

Стакан у него был настоящий, граненый, чуть отливающий синевой. Рюмок и стопок дед не признавал и в гости ходил со своей, сталинских, наверное, еще времен посудиной.

Вячеслав Андреевич, кивнув Сереже, синхронно с дедом осушил малообъемную, не чета тарасовской, хрустальную стопочку и тут же налег на соленые грузди и квашеную капусту. Тетя Лена за компанию отпила чуть-чуть компота из большой расписной чашки, а Сережа удовольствовался прихваченной из города пепси-колой.

Тост деда Тарасова прозвучал в его честь. Сергей Мосейкин, семнадцатилетний студент музыкального училища, являлся в данный момент единственным представителем творческих профессий в деревушке Катьково, вековавшей не первый уже свой век в густых лесах Тверского края к северо-западу от столь же древнего города Торжка.

Сюда он приехал впервые. В Твери жила вместе с мужем его тетя, которая и встретила Сергея с распростертыми объятиями — своих детей у нее не было. А чтобы не изнывать от июльской жары в городе, они отправились в глубинку, в леса, где не перевелись пока ягоды и грибы. Этой весной умерла в деревне Катьково дальняя родственница Вячеслава Андреевича, мужа тети Лены, и оказалось, что, кроме него, претендентов на опустевшее деревенское жилье нет. Сам Вячеслав Андреевич преподавал отечественную историю в Тверском университете, бросать работу и переселяться в глухие леса не собирался, но и нежданно-негаданно доставшийся в наследство дом решил не продавать — ведь готовая же дача! Правда, далековато: электричкой от Твери до Торжка, потом еще два часа проходящим поездом до полустанка, да оттуда километров семь-восемь полем-лесом, полем-лесом… Но ведь не каждый же день совершать такие одиссеи — в отпуске можно и на неделю туда забраться, и на две.

До приезда Сережи Вячеслав Андреевич с женой побывали в Катьково несколько раз, в выходные. И вот теперь, загрузившись продуктами, выбрались всерьез и надолго. Сережа за свою жизнь и леса-то настоящего не видел, потому что вырос в степном городке, продуваемом пыльными ветрами. А тут, в тверских краях, леса были хоть куда! В таких лесах вполне еще могли обитать, хоронясь от железной поступи новых разнузданных хозяев планеты, соловьи-разбойники и кикиморы, анчутки и водяные, лешие, русалки и прочие представители уходящего безвозвратно прошлого…