Золотые земли. Совиная башня - Ульяна Черкасова

Он узнал в гостье ведьму, почуял её силу.

Дара встретилась с духом глазами, и домовой испуганно нырнул в темноту. Какой он был слабый, какой пугливый. Даре прежде и не приходилось встречать таких духов. Но, верно, теперь, когда вокруг царила смерть и боль, даже навий дух чувствовал себя беззащитным.

– Почему вы остаётесь здесь? Вы могли бы отправиться в Златоборск, – спросила Дара у Истомы. – Если опять придут разбойники или степняки…

– Если они сюда придут, то и до Златоборска рано или поздно доберутся, – пожала плечами Истома. – Некуда нам идти, тут вся наша с Вадимом жизнь. Да и сыновья мои, когда вернутся из Лисецка, то как нас найдут?

– А почему они там, а не с вами?

– Так всех юношей князья призвали в ополчение, – Истома спрятала печальный взгляд, опуская ресницы. – Вот закончится война, и мальчики мои вернутся, а мы их здесь дождёмся.

Один за другим гасли огни в избе. Шустрая Голуба обегала комнаты, наводила порядок. Вернулся Вадим, залез на печь и скоро громко захрапел.

– Иди, девонька, вместе с Голубой, – сказала Истома, когда заглянула на кухню её дочь. – Она тебе постелет рядом с собой.

Хозяйская дочка оказалась молчалива. Быстро она постелила на свободной лавке для Дары, сама разделась до рубахи, переплела косу перед сном и легла спать у соседней стены.

Дара принялась развязывать пояс, но отчего-то остановилась, прислушиваясь к тишине за окном. Ей почудились шаги на улице, будто кто-то бродил вокруг дома. Звук то пропадал, то вновь усиливался, и в скрипении снега под ногами слышался голос:

– Дари-и-ина, – звала Морана-смерть. – Да-ара…

В углу зашуршал домовой, сверкая в темноте золотыми глазами. Дух был слаб, не сильнее кошки, не сравниться ему с тем домовым, что призвал всю свою древнюю мощь, когда разрушил дом Идульфа Снежного и спас Дару от смерти.

Этот домовой не смог бы спасти даже самого себя.

Они долго играли в гляделки, пока Дара не сделала шаг навстречу.

– Хочешь? – прошептала она. – Хочешь, поделюсь силой? Она золотая, жаркая как солнце, мне так сказал водяной. Она сделала его сильнее и тебя тоже сделает.

Дух ворчливо зашипел в углу, прижался к стене, но не ушёл. В золотых глазах вспыхнуло любопытство.

Верно, и правда пришло время отдавать долги. За этот Дара заплатила по собственной воле и с радостью.

– Скоро будем в Лисецке, – уверенно сказал Горазд. – Знаю этот постоялый двор, от него совсем недалеко до города.

– Бывал здесь? – Вячко посмотрел вперёд, на видневшейся в стороне от дороги невысокий частокол.

– Давно, ещё с Горыней, до того как он стал воеводой. Я зелёный совсем был. – Дружинник усмехнулся в бороду каким-то своим воспоминаниям. – Лисецк тогда деревенькой мне показался, уж не знаю, что это теперь за город.

– Небогатый, больше крепость, чем город, но здесь много пушного зверя, – припомнил Вячко.

Отец думал о том, чтобы отдать ему Лисецк, когда умрёт местный князь. Тот был стар и бездетен, а небольшой город – самое то для байстрюка. Это казалось глупым, но обида всё ещё жгла душу, хотя Горыня не раз и не два намекал, что Великий князь подумывал сместить князя в самом Новисаде и посадить туда младшего сына. В любом случае это уже не имело значения. Мстислав Мирный так и не сказал ничего о том Вячеславу, даже попрощаться они не успели.

– А ну тише! – рявкнул в стороне Зуй.

Вячко оглянулся и увидел, как скорчил злую морду мальчишка-фарадальчонок.

– Отпустите нас к Чири! – возмущённо потребовал он. – Мы хотим её видеть.

– Нечего вам мешаться.

– Вы мучаете её! Я слышал, как она плакала.

– Конечно, плакала, – рассердился Зуй, хмуря лохматые чёрные брови. – Её ж ваша мамаша чуть не убила.

– Ратри мне не мать!

Мальчишка насупился и пошёл дальше молча, вытягивая шею и пытаясь разглядеть сани, в которых ехала маленькая Чири.

С тех пор как умерла Ратри, Вячко не справлялся о здоровье девочки, хотя прошло уже несколько лучин.

– Я к саням и обратно, – предупредил он Горазда.

Дружинник кивнул, и Вячко слегка ударил пятками по бокам коня, подгоняя вперёд.

Неждана будто почувствовала его приближение, обернулась, и на усталом лице засияла улыбка.

Вячко направил коня рядом с санями.

– Как дела? – спросил он негромко.

– Ей лучше, огонёк, – прошептала Неждана. – Рана затянулась.

Вторак остался мрачен и не разделил её радости.

– Жить она, скорее всего, пока ещё будет. Неждана немало сил ей отдала, – согласился колдун. – Но…

Он покосился назад, задумавшись.

– Вряд ли она протянет долго, а если даже проживёт подольше остальных, то говорить всё равно не сможет, – закончил Вторак.

Вячко кивнул с пониманием. Девчонку, пусть и фарадалку, пусть и обречённую на гибель не по его вине, было всё же жалко.

Чири лежала с закрытыми глазами, укутанная в меха так, что выглядывало только смуглое личико, покрытое испариной, несмотря на мороз.

– Спасибо вам, – поблагодарил Вячко.

– Не за что, княжич, – Вторак добродушно улыбнулся. – Ради чего ещё безрукий чародей в походе?

– Как раз ты мне нужен для другого, – напомнил Вячко. – Да и ты, Неждана, не перестарайся и всю свою силу не растрать. Вы оба ещё понадобитесь мне живыми.

Взгляд задержался на смешном личике Нежданы. Ведьма с болот не заметила его внимания, она смотрела куда-то перед собой, улыбка её растаяла, словно снежинка, и веснушчатое лицо сделалось усталым. Она, в общем-то, была некрасива, эта рыжая девушка, которую выбрала ведьма из восточных земель. Горящие огнём волосы да веснушки, словно облепиха, рассыпанная на белом как снег лице, – вот и вся её краса. Нос слишком длинный, подбородок узкий, серые, с болотисто-зелёными крапинками глаза самые обычные, ничем не примечательные. Верно, если бы не длинная коса, ведьма не полюбила бы эту оболочку так сильно.

Мысль оказалась что отравленная игла, и Вячко напомнил сам себе, что перед ним не простая ратиславка и даже не охотница с Мёртвых болот, а совсем незнакомый человек. Там, на болотах, когда потекла кровь ведьмы, Вячко увидел её истинное лицо – белое, как сама Морана-смерть.

– Заедем на постоялый двор? – спросил Синир, ехавший чуть впереди. – Хорошо бы коней покормить и напоить.

Вячко не хотел задерживаться, день уже перевалил за середину, стоило поспешить в Лисецк.

Он оглянулся на устало бредущих фарадалок, на своих замёрзших людей, почувствовал бёдрами, как тяжело вздымаются бока замёрзшего коня Заката.