Синее пламя - Дмитрий Воронин

А еще очень необычным было отношение Императора, доверительная беседа, бумага, которая, пусть и временно, поставила Регнара на высшую в Империи ступень — выше был только сам Явор Герат Седьмой. И следовало предполагать, что успех будет вознагражден, в случае же неудачи падать придется с очень большой высоты. Что ж, каждый, карабкающийся наверх, всегда должен быть готов к падению. Властитель не простит провала…

— Я не знаю, что ты искал в храме, темплар, — прошептал Регнар, обращаясь к опустевшей кружке. — Но я узнаю. Ты сам мне скажешь… ты будешь очень словоохотлив, щенок. И если мне понравится твой рассказ, я сделаю тебе подарок. Подарю быструю смерть… думаю, ты это оценишь.

— Олень!

Магия, защищавшая храм Арианис, распугала живность на многие лиги вокруг. Они покинули каменные стены уже несколько часов назад, но до сего момента не встретили даже малой птахи. Дождь почти прекратился, лишь мелкая противная морось опускалась с мрачного грязно-серого неба. Лесная тропа местами превратилась в одну сплошную грязь, местами — там, где под жижей скрывались извилистые корни деревьев — в смертельную, по крайней мере для коней, ловушку. Большую часть времени им приходилось идти пешком, ведя коней в поводу — уж лучше месить грязь, чем допустить, чтобы кто-то из благородных животных сломал себе ногу. Не более получаса назад они выбрались на относительно ровный и, смотря с чем сравнивать, даже сухой участок и смогли снова взобраться в седла. Синтия была еще бледнее, чем обычно, и едва переставляла ноги от слабости. К искреннему сожалению Шенка, он ничего не мог ей предложить… обычная пища, еще остававшаяся в изрядно похудевшем мешке, могла немного поддержать ее силы, но вампирский Голод буквально пил из девушки жизнь, и она слабела с каждым часом все больше и больше.

— Это не олень, — наставительно заметил Шенк, всмотревшись в едва видимое в полумраке животное. — Это тур…

— Какая разница! — нетерпеливо фыркнула Синтия, кровожадно облизываясь. Сил поддерживать человеческий облик у нее уже не было, а глотать драгоценные эликсиры здесь, в лесу, где до ближайшего жилья, пожалуй, два дня верхом, было попросту глупо. Клыки вампирочки сияли в полумраке, видимые ясно и отчетливо — как раз пониже светящихся красных глаз. — Если оно на четырех ногах и с рогами, значит — олень. Шенк, м-можно…

— Охоться, — кивнул он, надеясь, что в голосе не мелькнет даже намека на осуждение. — Да и я бы с удовольствием вспомнил вкус горячего мяса…

Последние слова были сказаны уже опустевшему седлу. Синтия, развернув крылья и уронив на землю свой балахон, уже пикировала на явно непуганого тура, который привык чувствовать себя в этих горах достаточно вольготно, к тому же людей не видел ни разу в своей, уже подошедшей к концу, жизни… а вампиров — тем более. Мгновением позже тур был сбит с ног, а острые клыки вспороли артерию, и струя горячей крови брызнула в жадно распахнутый рот.

Шенк слишком поздно вспомнил о том, каковы будут для Синтии последствия переедания. Он спрыгнул на землю, бросился к ней, дабы оторвать от живительного кровавого источника… но было поздно. Его встретил осоловелый взгляд, надутый живот… губы девушки расползлись в довольной и очень виноватой улыбке, она сделала попытку встать, невнятно пробормотала что-то вроде «Прости» и тут же без сил повалилась набок, блаженно закрывая глаза.

Темплару оставалось только покачать головой… В этот раз она отключилась куда быстрее, чем тогда, в лесу. Да и выглядела его спутница не лучшим образом — худая, осунувшаяся, даже, можно сказать, изможденная. Он поднял ее на руки, завернул в балахон, противно-влажный, как и все их вещи. Рука девушки бессильно упала на его плечо — и от этого прикосновения, пусть и бессознательного, Шенку стало вдруг очень приятно и еще немного неловко, как будто он украл каплю ласки, воспользовавшись беспомощностью Синтии.

Он переложил ее на относительно сухое место. Сейчас продолжать путь было совершенно бессмысленно, разве что, как в прошлый раз, привязать девушку к седлу. От обжорства Син будет отходить дня два, и за это время нужно найти подходящее укрытие. Ехать к Червоточине Шенк предпочитал во всеоружии — сейчас он не чувствовал погони за спиной, но это совсем не означало, что те, кто за ними охотился, ушли навсегда. Синтия в таком состоянии скорее обуза, чем защитница, да и сам рыцарь весьма сомневался, что сможет сносно управиться с мечом, если возникнет такая надобность.

Солнца не было видно, но день был еще в самом разгаре — и все же Шенк решил, что самым мудрым будет остановиться на незапланированный ночлег. Укрыв Синтию одеялом, он принялся собирать толстые ветки, из которых, при некотором везении, можно было развести костер и хотя бы немного согреться.

Дров набралось немало, но все было настолько пропитано влагой, что казалось, брось эти ветки в воду — тут же пойдут ко дну. Некоторое время Шенк отчаянно пытался развести огонь, затем не выдержал и ударил по груде сырых веток Знаком Огня… Стоило просто порадоваться тому, что лес вымок насквозь — иначе не избежать было бы большого пожара. Горящие ветки разлетелись во все стороны, часть, зарывшись в сырую траву или попав в лужи, погасла, но кое-какие сохранили огонь, и вскоре на поляне жарко пылал костер, на воткнутых в землю палочках обжаривалось свежее мясо.

Походная палатка, извлеченная из вьюка, укрыла Синтию. Когда темплар перекладывал подругу под полог, она только улыбалась, но не проснулась. Укутав ее, Шенк вернулся к костру — мясо уже было готово, от него шел изумительный аромат, и рыцарь почувствовал, как слюна уже готова струйкой сбежать по подбородку. Сколько дней он не ел горячего?

— Мира тебе, добрый человек!

Шенк поднял голову, рефлекторно бросая ладонь на рукоять кинжала. Из кустов на него смотрели две пары глаз.

— И вам мир, — осторожно произнес рыцарь, с некоторым сожалением осознавая, что кольчуга находится в недосягаемости и даже меч стоял, прислоненный к снятому с коня седлу, возле палатки, где спала Синтия.

— Позволь присоединиться к тебе у костра. — Голос был жалобный, просящий. — Мы замерзли и вымокли.

Первым порывом было попросить странников идти своей дорогой. Но затем воспитание темплара возобладало, и Шенк сделал приглашающий жест левой рукой, не убирая правую с кинжала:

— Подходите, грейтесь. Есть горячее мясо,

— Спасибо тебе, добрый человек!

Из кустов вынырнули даже не двое, как предполагал Шенк, а трое. Почему-то он ожидал увидеть оборванцев, но это были обычные охотники, не слишком богато, но вполне добротно одетые, За плечами — луки со снятыми тетивами, в колчанах — по десятку стрел, на поясах — обычные ножи, Ягдташи были пусты, сами охотники и впрямь промокли до нитки. Они с жадностью набросились на мясо, в том числе и на недожаренные куски, глотали не жуя, давясь и задыхаясь.

Утолив первый голод, один из охотников, постарше, отдуваясь, обратился ко все еще молчавшему рыцарю:

— Ох, спасибо тебе, добрый человек. Оголодали мы, признаться, уж который день по лесу бродим,., поверишь ли, даже ни одной птахи не встретили. — Он взял еще кусок мяса, откусил уже без особой охоты, наедаясь впрок. — Все, что с собой взяли, давно съели… но возвращаться с пустыми руками… сам понимаешь, позорно. Вот и ищем.