Библейский Израиль. История двух народов - Игорь Липовский

Правда, эта же книга мимоходом сообщает одну очень важную подробность, которая объясняет причину крайней неприязни ааронидов к Ахазу: царь присвоил себе право совершать воскурения и жертвоприношения, которое должно было принадлежать только первосвященнику, то есть повторил грех Узии, наказанного проказой. Если Паралипоменон хранит полное молчание о реакции ааронидов на присвоение царем их полномочий, то книга Царств дает ясно понять, что священники не противились воле царя, как это было в случае с Узией, а послушно выполнили все приказания Ахаза по «языческому» переустройству Храма. Таким образом, в действительности Ахаз не был богоотступником и злодеем, каким его изображает книга Паралипоменон. Он был политеистом, но, поклоняясь языческим культам, не отказался от «Бога своих отцов», от культа Яхве. Он фактически следовал по тому же пути, что и многие его царственные предки — Рехавам, Авия, Йеорам, Ахазия, Йоаш и Амация. Возможно, под влиянием или в угоду своим покровителям-ассирийцам он пошел несколько дальше, переустроив иерусалимский Храм на манер ассирийских. Это подтверждается и самим библейским текстом, говорящим, что Ахаз «отменил крытую субботнюю пристройку, которую построили при храме, и внешний царский вход к дому Господню, ради царя ассирийского» (4 Цар. 16:18). Но яхвизм и до него не был монотеистической религией; в те времена он сосуществовал с другими культами и требовал только главенства над ними. «Преступление» Ахаза заключалось именно в том, что аарониды утратили это главенство в период его царствования. В то же время ни один библейский источник не обвиняет Ахаза в преследованиях яхвистов, которые происходили в Северном царстве в годы правления Ахава и Изевели.

Что толкнуло сына праведного яхвиста на служение языческим культам, и почему аарониды не устроили заговора для низложения царя-идолопоклонника, как они поступали с предыдущими, куда менее провинившимися царями? Ответ на оба эти вопроса кроется в характере отношений Иудеи с Ассирией. Оказавшись в зависимости от этой державы, Ахаз для поддержания как можно лучших отношений с ассирийским царем и его окружением старался подражать их религиозным культам и обычаям. Как известно, подобное поведение вознаграждалось меньшим размером дани и большим доверием со стороны правителей этой величайшей империи древнего Востока. Договор с ассирийским царем защищал Ахаза не только от внешних, но и от внутренних врагов. В те времена договоры заключались между самими царями, а не странами, поэтому Тиглатпаласар III гарантировал поддержку не Иудее вообще, а только иудейскому царю Ахазу. Именно это обстоятельство сдерживало ааронидов в их стремлении низложить царя и служило надежной защитой Ахазу от их гнева.

Сын Ахаза, Хизкия (728–698? гг. до н. э.), запечатлелся в исторической памяти народа как царь-праведник, известный, во-первых, своей религиозной реформой, а во-вторых, войной с Ассирией. Возможно, первые годы его правления совпали с падением Самарии в 722 г. до н. э. и насильственным переселением ее жителей в Ассирию. Гибель Израильского царства не могла не произвести глубокого впечатления на Иудею. Какими бы напряженными и враждебными ни были временами отношения между двумя древнееврейскими государствами, память о совместном пребывании в Египте, борьбе за Ханаан и объединенном царстве породила чувство общности судеб у этих двух различных племенных групп. Присоединение части южан — левитов и колена Реувен — к союзу северных племен, а северного колена Биньямин к южанам привело к появлению религиозного и этнического родства между ними, которое было закреплено объединением их родословий. Не исключено, что именно падение Самарии подтолкнуло Хизкию к осуществлению его религиозной реформы, ибо показало беспомощность целых народов перед обрушивающимися на них бедствиями. Он воспринял эти трагические события как предостережение свыше для самой Иудеи, погрязшей в идолопоклонстве.

Первым шагом Хизкии стало освящение иерусалимского Храма и восстановление прежнего порядка богослужения там. Ахаз в конце своего царствования использовал иерусалимский Храм не только для отправления культа Яхве, но и для жертвоприношений языческим богам, «заимствованным» из Ассирии. Книга Паралипоменон говорит об этом следующее: «В первый же год царствования своего, в первый месяц, он отворил двери дома Господня, и укрепил их. И велел прийти священникам и левитам, и собрал их на площади восточной, и сказал им: послушайте меня, левиты! Ныне освятитесь и освятите дом Господа, Бога отцов ваших, и выбросьте нечистоту из святилища. Ибо отцы наши поступали беззаконно, и делали неугодное в очах Господа, Бога нашего, и оставили Его, и отвернули лица свои от обители Господней и оборотились спиною… И вошли священники внутрь дома Господня для очищения, и вынесли все нечистое, что нашли в храме Господнем…» (2 Пар. 29:3–6, 16).

Вторым, не менее важным по своему значению, решением Хизкии, стала инкорпорация северных левитов, прибывших из бывшего Израильского царства, в одну с ааронидами и южными левитами священническую организацию. Правда, северные левиты заняли второстепенную по отношению к ааронидам позицию, но зато впервые после правления царя Давида они были допущены к участию в богослужении в иерусалимском Храме и получили должности при царском дворе в Иерусалиме. Вместе с тем подспудная борьба за главенство между ними и ааронидами продолжалась, что отразилось и в библейских книгах. Во избежание конфликтов между ааронидами и левитами Хизкия разделил их на разряды и распределил все должности в соответствии с этими разрядами, а чтобы материально обеспечить все священническое сословие, царь ввел налог-десятину на его содержание (2 Пар. 31:2–4).

Следующим шагом Хизкии стала ликвидация широко распространенных на территории Иудеи языческих культов: отныне не только главным, но и единственным должен был стать культ Яхве. Как свидетельствует книга Царств, царь «отменил высоты, разбил статуи, срубил Ашейру и истребил медного змея, которого сделал Моисей, потому что до тех самых дней сыны Израилевы кадили ему и называли его Нехуштан» (4 Цар. 18:4). Впервые в истории Иудеи Хизкия запретил жертвенные возвышения для службы не только языческим богам, но и Яхве. Отныне все жертвоприношения и богослужения должны были происходить исключительно в иерусалимском Храме. Эта централизация позволила увеличить материальные доходы Храма и поставила под контроль яхвистских священников все религиозные службы в стране. Впервые после Моисея яхвизм, пусть ненадолго, стал приобретать черты монотеистической религии. Ничего удивительного, что носители традиции, оценивая Хизкию, утверждали, что «такого, как он, не было среди всех царей иудейских ни после него, ни до него» (4 Цар. 18:5).

Наряду с присоединением северных левитских родов к ааронидам и левитам Южного царства, Хизкия не щадил сил для распространения религиозного влияния Иудеи на всю территорию бывшего Израильского царства, разделенного на четыре ассирийские провинции. В качестве повода для примирения со старейшинами и религиозными лидерами северян он использовал общие традиционные праздники, и прежде всего важнейший из них — пасху. «И послал Хизкия по всему Израилю и Иудее [гонцов], а также писал письма Эфраиму и Менаше, чтобы пришли в дом Господень, в Иерусалим, для совершения пасхи Господу, Богу Израилеву» (2 Пар. 30:1). Царь придавал такое большое значение налаживанию отношений с северными племенами, что даже пошел на из ряда вон выходящий шаг: отсрочил празднование пасхи до прибытия израильтян (2 Пар. 30:2–3). Однако, как признает библейский текст, эти усилия имели в лучшем случае лишь частичный успех: «И ходили гонцы из города в город по земле Эфраима и Менаше и до [области] Зевулуна, но высмеивали их и издевались над ними. Только часть людей [из колен] Ашера, Менаше и Звулуна смирилась и пришла в Иерусалим» (2 Пар. 30:10–11). Наибольшее сопротивление посланцы Хизкии встретили на земле колена Эфраим. Хотя именно оно пострадало больше всех от увода населения в Ассирию и было в прямом и переносном смыслах слова обезглавлено, оставшиеся эфраимляне вместе с приведенными туда поселенцами из Сирии и Вавилонии отказались принять духовную гегемонию Иерусалима. Старое соперничество между «домом Иосифа» и «домом Иакова» помешало созданию даже религиозного союза между северянами и южанами. И все же военное и политическое падение «дома Иосифа» оживило надежду «дома Иакова» возглавить все древнееврейские племена, как это было во времена царя Давида.