Марш Смерти Русского охранного корпуса - Андрей Самцевич

Запасной батальон действовал отдельно от других русских частей и боев с противником не имел. Но первые потери он понес уже в самом начале марша – 7 ноября – во время дневки в Сиенице. Первый воздушный налет на село осуществила группа истребителей, попавшая под винтовочно-пулеметный огонь русских и скрывшаяся, не нанеся вреда. Повторный удар был нанесен уже четырехмоторными бомбардировщиками и вызвал огромные разрушения и потери среди войск и гражданских. В числе погибших шуцкоровцев выделяется видный антикоммунистический идеолог профессор Владимир Даватц. Этот известный своими либеральными взглядами ветеран гражданской войны ранее служил в 3-м полку, к лету 1944 г. дослужившись до обер-ефрейтора и будучи дважды награжденным знаками для восточных народов[892].

На следующий день батальон снова подвергся атаке английской или американской авиации. По воспоминаниям гауптмана Викентия Гетца, сначала над колонной появились тяжелые бомбардировщики, вид которых оказывал гнетущее впечатление, несмотря на отсутствие прямой угрозы с их стороны. «Бомбы на нас не посыпались, а стройные звенья эскадрильи точно вихрем были сметены в разные стороны, попав под меткий огонь нашей зенитной батареи. Ликование было общее, когда на наших глазах 2 бомбардировщика были сбиты и объяты пламенем. Нигде так часто не происходит смена впечатлений, как на войне – еще догорали сбитые самолеты, а нас уже обстреливали верткие «ястребки». Прыжком, по-кошачьи, они на низком полете из-за леса спустились на колонну. Мы открыли ответный огонь. Начался бой, но преимущество было на стороне врага, нам помог опустившийся густой туман»[893].

12 ноября запасной батальон сменил части I из сводного полка в Бистреце и продолжал оставаться на этих позициях до первых дней января. В другой своей статье Гетц вспоминал о плачевном окончании эксперимента с «советской» ротой. За время несения оккупационной службы из ее рядов дезертировали 20 человек, оставшиеся солдаты при формировании запасного батальона были сведены в один взвод (1-й 1-й роты). На марше произошел еще один случай побега, а затем (вероятно, во время пребывания в Бистрице) скрылись и все остальные бывшие красноармейцы[894].

Подводя итоги участия частей корпуса в обороне территории Сербии и прикрытии немецкой группировки, отступающей из Греции, следует, с одной стороны, констатировать, что во многих случаях русские проявляли высокое упорство в боях, показав себя серьезным противником для регулярных частей Красной армии. Вместе с тем, в большинстве случаев, они не смогли добиться заметных результатов в этом противостоянии, что можно объяснить в том числе рядом объективных факторов – малочисленностью, недостатками в вооружении и общей обстановкой.

Против повстанцев (как коммунистов, так и монархистов) русские зачастую действовали достаточно успешно, но в то же время имели место и эпизоды, когда они демонстрировали себя не с лучшей стороны. К ним можно отнести и ряд успешных атак НОАЮ, и, разумеется, захват в плен четниками 16 октября 1944 г. большого числа военнослужащих без сопротивления с их стороны.

31 декабря 1944 г. рассматриваемое формирование получило новое, последнее в своей истории, название – Русский корпус (РК). Его штаб после эвакуации из Белграда разместился в хорватской Сибинье под Славонским Бродом.

Ранее, 14 ноября 1944 г., в Праге состоялось важнейшее событие для всего русского коллаборационистского движения – в торжественной обстановке прошло первое заседание Комитета освобождения народов России (КОНР) генерала Андрея Власова. На нем был провозглашен манифест, закрепивший цели организации: «а) свержение сталинской тирании, освобождение народов России от большевистской системы и возвращение народам России прав, завоеванных ими в народной революции 1917 года;

б) прекращение войны и заключение почетного мира с Германией;

в) создание новой свободной народной государственности без большевиков и эксплуататоров»[895].

В числе прочих Власов получил приветственное обращение от размещавшейся в Вене редакции «Русского дела» в лице главного редактора фельдфебеля Евгения Месснера [896].

Создание комитета послужило началом процесса объединения различных русских формирований Вермахта в единые Вооруженные силы КОНР, что не преминул поддержать Штейфон. В конце декабря он выехал в командировку в Берлин для обсуждения с Верховным командованием Вермахта возможности вывода частей РК из зоны боевых действий для восстановления. Без помощи Власова это представлялось невозможным. Командование юго-востока в свою очередь решительно воспротивилось плану, рассчитывая оставить формирование в своем распоряжении[897].

В январе 1945 г. в Берлине действительно произошла встреча Штейфона и Власова, на которой командующий корпуса заявил о готовности передать его в состав ВС КОНР. В конечном итоге 29 января в части РК была передана радиограмма о включении его в состав власовской армии, а с 16 февраля солдатам и офицерам было приказано нашить нарукавные щитки «РОА». Командующим формированием предполагалось назначить генерал-майора Владимира Боярского (настоящая фамилия – Баерский, бывший полковник Красной армии), а Штейфона сделать инспектором по квартирному довольствию и обеспечению семей военнослужащих РК. Но эти планы остались нереализованными.

25 марта приказом Власова формирование было номинально включено в состав отдельного корпуса генерал-майора Антона Туркула, который тот формировал в Зальцбурге[898]. Вместе с тем все эти переподчинения имели лишь политическое, а не военное или военно-административное значение. Ни о каком отводе РК с балканского театра военных действий в сложившейся обстановке речи идти не могло, а его солдаты и офицеры вплоть до самого конца войны оставались обычными военнослужащими Вермахта.