Камчатские экспедиции - Витус Беринг

Итак, сим кончаются сказки, каковы взяты с вышеописанных служивых людей в Якутской воеводской канцелярии.

В том же 1710 году приказал воевода Траурнихт отправляемому в Анадырский острог приказчиком казачьему пятидесятнику Матвею Скребыкину, чтоб проведать точно о всех обстоятельствах, принадлежащих до чукотского народа, и о стране, тем народом обитаемой. Сие оным Скребыкиным и учинено, и объявлено о том следующим известием.

В Анадырском остроге сентября 2 дня 1711 года сказка якутского казака Петра Ильина сына Попова, промышленного человека Егора Васильева сына Тольдина да новокрещенного юкагира Ивана Васильева сына Терешкина.

Реченный Попов с промышленным и с новокрещенным, кои ему служили толмачами, отправлен от анадырского приказчика Федора Котковского января 13 дня 1711 года вниз по реке Анадыре для сбора ясака с ясачных чукчей, а оттуда велено ему следовать в Нос ради призыва немирных чукчей в подданство, и для взятия у них аманатов, и всякими мерами наведываться об их обычаях и житейских обрядах, о состоянии земли их, и о ближних островах, и с тем в Анадырский острог возвратиться.

По силе сего оный Попов ходил с устья Анадырского к живущим по другую сторону губы немирным чукчам, а оттуда в Нос для призыва их в подданство и привода в ясачный платеж, только без всякого успеха. Ибо те чукчи сказали ему, что «бывали-де у нас и прежде сего русские люди кочами морем.

Но как в то время никакого ясака им не платили, так и ныне платить не будем, и детей своих не дадим в аманаты». Однако имел он случай к учинению некоторых полезных примечаний, также и к получению тех известий, которые особливо выведать ему приказано было. В Носу оленные чукчи живут по камням, ради оленных своих табунов, кочуя по разным местам, а пешие обитают по обе стороны Носа по коргам подле моря в земляных юртах, где коротает морж.

Кормятся они, чукчи оленные и пешие, промышляя по камням диких оленей, и разными морскими зверями, как-то: китами, моржовиною, белужиною, нерпами, кореньем и травою. Против того Носа с обеих сторон с Колымского и с Анадырского моря значится остров, который чукчи называют Большою Землею, объявляя, что живут там люди зубатые, кои обычаем от них, чукчей, разнятся и говорят языком особливым.

Из давних лет и поныне у них, носовых чукчей, с теми островными людьми немирно, ходят друг на друга с боем, а бой у тех людей лучной, как и у чукчей. Он, Попов, с товарищами тех островных людей видел у них, чукчей, в полоне человек с 10, а зубы у тех людей, кроме природных, есть вставленные моржового зуба маленькие кости подле природных в щеках.

С того Носа на оный остров летним временем перегребают в байдарах веслами одним днем, а зимою на оленях налегке переезжают одним же днем.

И как в Носа, кроме лисиц красных и волков, никакого иного зверя не видят, да и того малое число, для того что нет там никакого леса, так напротив того на оном острове всякий зверь есть: соболи, куницы, лисицы всякие, песцы и волки, росомахи, и медведи белые, и морские бобры; и держат тамошние жители у себя великие табуны оленей, а кормятся морскими же зверями, и ягодами, и кореньем, и травою.

Также есть там и всякий лес: кедровник, сосняк, ельник, пихтовник, листвяк; и тот островной лес видел он, Попов, у них, чукчей, в байдарах и в юртах. А по смете носовых оленных и пеших чукчей с 2000 и больше, островных же жителей будет против того с лишком втрое.

Сие слышал он, Попов, от одного из островных жителей, обретающихся у чукчей в полоне, да от данного из чукчей, которой на той земле бывал многократно. От Анадырского острога хода до самого Носа в хорошую погоду, когда нет сильных ветров, на оленях с грузом недель с 10 (и, таким образом, очень медленно), а дорога туда лежит мимо камня, называемого Маткол, который находится у большой морской губы в самой ее средине.

К сему известию приобщаю еще другое такое словесное объявление, или сказку, некоторых природных чукчей, пришедших в 1718 году в Анадырский острог и поддавшихся добровольно Российской державе. Присяжное обязательство состоит у них, чукчей, в том, что они дают порукою солнце и своих шаманов; они живут в Носу между Анадырем и Колымою реками; всех их, например, тысячи с полчетверти и более, а точного числа показать не могут, потому что сами дальнего счета не знают.

Они не имеют над собой никакой власти, но живут самовольно, каждый род особо. Оленей у них табуны превеликие, от коих имеют свое пропитание, сверх сего кормятся и дикими оленями, китами, моржами, белужиною и иными зверями. Лисиц и волков у них много, а соболей нет, для того что не находится там леса. Везде прилегли камни, хребты, великие гольцы и тундры.

Против Носа виден небольшой остров без леса, и на том острове живут люди иного рода, не их, чукотского, язык у них свой, и те люди чукчам подобны, только числом их не много. От Чукотского Носа до того острова перегребают в кожаных чукотских байдарах с утра до обеда. Соболей на том острове нет, а водятся только лисицы, волки да олени. От того острова за морем есть земля большая, которую с упомянутого острова в ясный день видеть можно.

На сию землю перегребают чукчи в байдарах в тихую погоду с оного острова одним днем, и на оной также живут люди, им, чукчам, подобные, только язык у них свой. Леса там великие, ельника, сосняка, листвяка и кедровника множество. Из той земли пали в море реки великие, а жители тамошние сидячие [оседлые], живут в острогах земляных и питаются дикими оленями, рыбою и китами.

Платье носят соболье, лисье и оленье. Соболей и лисиц на той земле превеликое множество. Людей на той земле много, например, будет их против чукчей числом вдвое или втрое. С сими людьми бывает у них частая война, а бой у оных людей лучной.

По сем следует и нечто баснословное, а именно: на помянутой земле будто есть люди, которые имеют хвосты, псовым подобные, говорят языком особым, часто между собой воюются, веры никакой не знают, платье носят такое же соболье, лисье и оленье и питаются морскими зверями и дикими оленями.

Да на той же земле якобы есть и такие люди, у коих ноги подобны вороновым, и кожа на ногах такая же, и зимою обуви никакой не носят, а язык у них особый. Но не можно ли чукчей в сем баснословии извинить, когда рассуждаем, что и европейские писатели, объявляя о незнаемых землях, сами впадали не в меньшую погрешность?

Еще предлагается и о расстоянии от устья реки Анадыря до Чукотского Носа, а именно: что чукчи от внутренней Анадырской губы ходят морем в байдарах подле берега в тихую погоду до конца Носа, где против оного лежит помянутый малый остров, недели по три и менее.

Потом объявляется одно обстоятельство, о котором бы, яко о не приличном к сему месту, можно было умолчать, ежели бы не показывало оно совсем отменного и всем политичным народам весьма противного у чукчей обыкновения. И хотя упоминается нечто о том у резидента Вебера[64] в книге, называемой «Переменившаяся Россия» в части 1 на странице 406, однако едва ль могло б оно принято быть за имоверное без дальнего подтверждения.