Врачи двора его Императорского величества, или Как лечили царскую семью - Игорь Зимин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В январе 1916 г. профессор Федоров заболел. В письме к жене Николай II немедленно упоминает об этом: «Небольшие боли в левой стороне живота и небольшой жар, так что я просил его лечь. Вид у него, как всегда, веселый».[828] Императрица ценила то, что рядом с царем находится человек из ее окружения. В марте 1916 г. она прямо заявила царю, что «рада, что С. Петр. (С. П. Федоров. – И. З.) с тобой – предпочитаю его всем остальным твоим спутникам». При этом она подчеркивала, что Федоров установил тесные отношения и со «старыми» друзьями императрицы: «Н. П. (Н. П. Саблин. – И. З.) также подружился с Фед. (Федоровым. – И. З.) только потому, что он так тебе предан».[829] В ответе царь подтвердил, что отношения с Федоровым вышли за рамки отношений «больной – врач» и основываются на отношениях личной преданности к императорской семье. Он писал: «Адмирал (К. Д. Нилов. – И. З.) серьезно привязан к Федорову, с последним я имел длинную и основательную беседу».[830] На что императрица немедленно откликается: «Рада, что ты имел разговор с Феодор».[831] Таким образом, мы можем констатировать, что профессор Федоров, который появился в царском окружении в 1904 г., к весне 1916 г. превратился в фактического представителя императрицы при царе, оказывая существенное влияние на процесс принятия политических решений. При этом ему удавалось сохранять в Ставке внешнее впечатление некоторой дистанцированности от императрицы.
К весне 1916 г. влияние С. П. Федорова на царскую чету настолько возросло, что императрица лично начинает заниматься вопросами создания специального «Института Федорова» – Института экспериментальной хирургии.[832] В письме к царю, в конце марта 1916 г., она писала: «Я знаю, что Вл. Ник.[833] и Данини[834] разрабатывают планы для института Федорова, и планы будут посланы ему и Воейкову[835] для выбора, – только, пожалуйста, скажи Феод., что я должна видеть их, т. к. возможно предложу некоторые изменения».[836]
Институт экспериментальной хирургии С. П. Федорова. Главный фасад. Вариант. 1916 г.
Проектный чертеж Института экспериментальной хирургии в Царском Селе. 1916 г.
В Ставке все признавали высокий интеллектуальный потенциал проф. Федорова. Поэтому его близость к царской семье в условиях надвигавшегося кризиса, который уже явственно ощущался многими, вызывала удивление. К 23 февраля 1917 г. относится характерный диалог, состоявшийся между протопресвитером Шавельским и проф. Федоровым: «Когда пили кофе, я обратился к профессору Федорову: – Я хочу задать вам, Сергей Петрович, один щекотливый вопрос. Если найдете почему-либо неудобным ответить на него, скажите прямо. – Пожалуйста! – сказал Федоров. – Вы, Сергей Петрович, знаете, что в вашей придворной семье я являюсь почти случайным гостем. То вы уезжаете в Царское Село, а я остаюсь здесь, то я уезжаю либо на фронт, либо в Петроград, когда вы находитесь в Ставке. Я чаще вдали от вас, чем с вами. И, однако, я начинаю задыхаться в вашей атмосфере – фальши с одной стороны, безумия – с другой. Мне страшно становится, когда я вижу, как люди с закрытыми глазами несутся к пропасти, оставаясь наружно спокойными и жизнерадостными. Но вы всегда в этой среде. Вот я и не могу понять: как это вы – человек широко образованный, с прогрессивными взглядами, умный и чуткий, можете мириться со всем происходящим, как вы уживаетесь с этой средой? Еще раз повторяю: если почему-либо неудобно вам ответить на мой вопрос – пожалуйста, не отвечайте. – Почему не ответить? – спокойно сказал Федоров, – Не вы первый задаете мне такой вопрос. В Москве мои знакомые часто задавали его. Я коротко отвечу вам. Я – врач: лечу Алексея Николаевича, прекрасно знаю его организм, он привык ко мне, – я не имею права оставить его. Вы, может быть, думаете, что мне выгодно оставаться тут. Совсем нет! В Петрограде я зарабатывал сорок тысяч рублей в год; тут я получаю крохи. По долгу врача, а не из-за выгоды я живу здесь. Относительно же всего происходящего… Оно меня на касается… Помочь делу я бессилен…».[837]
С. П. Федоров предчувствовал грядущие серьезные изменения. Когда А. И. Спиридович, оставив пост начальника охраны и уезжая к месту нового назначения в Ялту, прощался с профессором, тот уверял его, что Спиридович скоро вернется в Петроград, «но как и почему, не объяснял, а только загадочно улыбался и говорил – увидите».[838] Не исключено, что С. П. Федорову через А. И. Гучкова, богатого московского предпринимателя и одной из ключевых фигур думского политического бомонда, было известно о перспективах развития политической ситуации в стране гораздо больше, чем недавнему начальнику царской охраны.
Буквально накануне Февральской революции, 24 февраля 1917 г., уже после смерти «старца», у о. Георгия Шавельского и С. П. Федорова состоялся еще один важный разговор, в котором Федоров публично определил свое отношение к событиям и лицам, окружавшим царскую семью. Шавельский иронично поинтересовался, как идет жизнь в Царском Селе после смерти Распутина. Но Федоров не поддержал разговора. По утверждению Шавельского, он заявил, что Распутин действительно мог предсказать ухудшение здоровья цесаревича и помочь ему. Священник был озадачен тем, что «Распутин заставлял задумываться над ним таких, отнюдь не склонных ни к суеверию, ни к мистицизму, напротив, привыкших на все смотреть, прежде всего, с позитивной точки зрения, людей, как профессор Федоров».[839]