Час ведьмовства - Энн Райс

– Отлично, – покончив с этим занятием, спокойнопроговорила Роуан. – Если ты вернешься, то будешь встречен ослепительнойиллюминацией.

Ну разве не абсурд? Существо, способное вызвать бурю взаливе Ричардсона, легко могло устроить и короткое замыкание.

Но Роуан сама нуждалась в ярких огнях – она была слишкомиспугана. Поднявшись в спальню, она повернула в замке ключ, потом заперла дверьванной и шкафа с одеждой и только после этого улеглась в постель, повыше взбивпод головой подушки и положив рядом револьвер.

Она взяла сигарету, хотя и знала, что курить в постелиопасно, а потому предварительно убедилась, что над головой мигает красныйогонек пожарной сигнализации.

«Призрак… – размышляла она. – Допустим, я толькочто видела одного из них собственными глазами, хотя прежде никогда в них неверила. Это, несомненно, привидение – ничем иным столь странная фигура быть немогла. Но почему призрак явился мне?.»

Роуан воскресила в памяти всю сцену, и все ощущениязагадочной встречи нахлынули на нее снова.

Как ужасно, что рядом нет Майкла – единственного во всеммире человека, способного поверить ее словам, единственного, кому она могладовериться и рассказать о подобном.

Роуан была взбудоражена и испытывала почти те же чувства,что и в тот вечер, когда вытащила Майкла из воды: «Я прошла через что-товолнующее и ужасное». Ей страстно хотелось с кем-нибудь поделиться. «Почему онпоявился передо мной?» – вновь и вновь задавала она себе вопрос, лежа в тишинеярко освещенной спальни.

Как изящно он двигался, когда шел по террасе, как странносмотрел на нее сквозь стекло, каким необычным был весь его облик… Судя повсему, иностранец… Таинственный чужеземец.

Возбркдение не проходило. Но когда наконец взошло солнце,Роуан почувствовала облегчение. Рано или поздно Майкл пробудится после своейпьяной спячки, увидит сигнал о сообщении и обязательно позвонит.

«Ну вот, мне опять что-то от него нужно, – говориласама с собой Роуан. – Кто знает, что сейчас происходит с ним самим, а тутеще я лезу со своими проблемами и заявляю, что он мне нужен…»

Охраняемая теплым, ласковым солнечным светом, заливавшимкомнату сквозь стеклянные стены, Роуан постепенно погружалась в сон. Онапоудобнее устроилась на теплых подушках, натянула на себя одеяло изразноцветных лоскутков и вновь вернулась мыслями к Майклу, вспоминая темныекурчавые волоски на тыльной стороне его рук, его нежные пальцы и огромные глазаза стеклами очков. И только в последний момент, перед тем как окончательнопровалиться в сон, она вдруг подумала: а не мог ли этот призрак быть каким-тообразом связан с Майклом?

Видения…

«Это как-то связано с видениями?» – хотелось ей спросить.

Потом сон перешел в какую-то чепуху, и она проснулась, каквсегда пытаясь поскорее прийти в себя и выбросить из головы нелепость инеправдоподобие увиденного. Из водоворота мыслей ярко выделилась одна:разумеется, Слэттери вполне может ее подменить, и если Элли сейчас пребывает вкаких-то неведомых высях, то ей, скорее всего, безразлично, вернется Роуан вНовый Орлеан или нет. Там, за гранью земного, Элли должна быть счастлива…

Роуан вновь погрузилась в тяжелый сон…

Майкл внезапно проснулся от жажды и жары, хотя воздух вкомнате был довольно прохладным. Он лежал в трусах и рубашке, манжеты иворотник которой оставались застегнутыми. Перчатки не были сняты.

В конце коридорчика, устланного ковром, ярко горел свет.Сквозь негромкое, обволакивающее гудение кондиционера доносился какой-то звук,похожий на шелест бумаги.

«Боже милостивый, где это я?»

Майкл сел на постели. За коридорчиком виднелась гостиная,где возле занавешенного шторами с цветочным узором окна стоял кабинетный рояльиз светлого, сверкающего полировкой дерева. Должно быть, он в своем роскошномномере в отеле «Поншатрен».

Майкл не помнил, как оказался здесь, и страшно рассердилсяна себя за то, что явно перепил накануне. Вскоре, однако, к нему вернулосьэйфорическое состояние вчерашнего вечера. Он вспомнил свидание с домом наПервой улице, над которым простиралось пурпурное небо.

«Я в Новом Орлеане!»

Охваченный приливом счастья, он напрочь забыл озамешательстве и чувстве вины.

– Я дома, – прошептал Майкл. – Что бы я тамни натворил, я дома!

Но как ему удалось добраться до отеля? И кто там расселся вгостиной? Опять этот англичанин. Последнее, что четко отложилось в памяти, этобеседа со странным английским джентльменом напротив того дома на Первой улице.Вместе с этим воспоминанием вернулось и другое: Майкл снова увиделтемноволосого человека, глядевшего на него сквозь узор черной чугунной решетки,вспомнил загадочный блеск его глаз, бледное и бесстрастное лицо… Майклаохватило странное чувство. То не был страх – то было глубинное, интуитивноеощущение угрозы.

Как мог этот человек за столько лет так мало измениться? Какмог он мгновенно появляться и исчезать буквально на глазах?

Майклу вдруг подумалось, что ему хорошо известны ответы наэти вопросы: он всегда понимал, что таинственный субъект не принадлежит к числуобыкновенных людей. Но такое внезапное постижение совершенно непостижимых вещейедва не заставило его засмеяться.

– Сходишь с катушек, приятель, – прошептал он.

Но как раз здесь, в незнакомом месте, ему надо держать себяв руках и не терять самообладания. Нужно узнать, чего хочет этот англичанин ипочему он до сих пор торчит в чужом номере.

Майкл быстро обследовал глазами комнату. Да, старый отель.На него повеяло комфортом и покоем, когда он увидел чуть вылинявший ковер,крашеный корпус кондиционера под окнами и массивный старомодный телефон,стоящий на небольшом инкрустированном столике. На аппарате мерцал сигнал,означавший, что для Майкла есть сообщение.

Дверь в ванную была распахнута, открывая взору тусклый блескбелых кафельных плиток.

Слева Майкл увидел шкаф и свой чемодан с откинутой крышкой.И – о чудо из чудес! – совсем рядом на столике стояло ведерко со льдом, вкотором, подернутые мелкими капельками влаги, покоились три длинные банкимиллеровского пива.

– Ну разве это не рай земной? – произнес он вслух.

Майкл снял правую перчатку и коснулся одной из банок.

Перед ним мелькнул официант в форменной одежде… Нет, хватит– к чему эта лишняя информация? Он снова натянул перчатку, открыл банку ибольшими жадными глотками выпил половину ее содержимого. Потом встал инаправился в ванную.