Лисы выбирают сладости - Ирина Матлак

— Действия отвара должно хватить на всю церемонию, но лучше не рисковать. Поторопимся и начнём раньше. Если встретите кого-то по дороге, вели ей сказать, что всё в порядке.　

Бертина кивнула, и мы вышли из дома. На улице накрапывал мелкий дождь, а серое небо казалось мрачным и беспросветным. Идя по дороге, я смотрела на то, как последние листки срываются с мокрых ветвей и, подчиняясь ветру, несутся куда-то прочь. Я и сама была похожа на этот листок — потерянный и абсолютно беспомощный.　

Не могла управлять даже собственным лицом. Наверное, только присмотревшись, можно было различить в моих глазах проблески чувств. Я ощущала себя марионеткой. Куклой.　

Где-то в глубинах сознания возникла догадка о назначении так называемого чая. Когда-то тэта Бертина упоминала о том, что существует отвар, способный заставить мими подчиниться воле родителей и дать согласие на свадьбе. Позже я искала о нём информацию и обнаружила, что к специальному сбору трав добавляется капля магии — сложной, запрещённой, ломающей волю. Видимо, у Планы имелся хороший знакомый среди магов.

Следующие события я наблюдала словно в тумане. Разум окончательно помутился, а чувства притупились. Насколько мне удалось понять, по дороге нам никто не встретился.　

Следующий кадр — лисьи бани.　

Сторож что-то спросил и вопросительно на меня посмотрел. Ему ответила тэта Бертина, и, разулыбавшись, лис пропустил нас внутрь. Войдя, тэта протянула позвякивающий мешочек банщице.　

Кажется, на меня выливались потоки горячей воды. Пахло душистыми маслами, которые кто-то втирал мне в кожу. Затем ловкие пальцы перебирали волосы, складывая их в причёску. На меня надели простое белое платье, достающее до пола. Повязали широкий пояс и украсили шею длинными красными бусами. Запястье — тоненькой, такой же красной нитью.　

— Прости, Лисанна, — негромко проговорила тэта Бертина, опустив глаза в пол. — Я не могу по-другому. Не думала, что придётся делать с тобой такое, но Ланочка для меня важней. Она ведь не всегда была такой…с самого рождения я забочусь о ней и люблю как родную. Своих-то детей у меня нет. Понимаю, что душа у неё почернела, и продолжаю любить…всё для неё сделаю.　

— Прости, — вновь с тоской проговорила тэта, и в её глазах блеснули слёзы. — Знаю, я поступаю ужасно. Даже хуже, чем она. Но…　

Договорить Бертине не дала внезапно открывшаяся дверь. На пороге появился Сэм, своей грузной фигурой занявший весь дверной проём.　

— Мими Плана велела поторопиться, — произнёс он, едва скользнув по мне взглядом.　

То, что во всём этом оказался замешан ещё и лис, помогающий в кафе, ничуть меня не удивило. Кажется, я вообще утратила способность удивляться.　

Тата Бертина судорожно вздохнула и мягко подтолкнула меня к выходу.

В Доме Покровительницы царил полумрак. Подрагивало пламя свечей, расставленных замкнутым кругом в центре зала. Терпкий запах благовоний напитал густой воздух, заполнив каждую его частицу.　

Оставив обувь у входа, я босиком ступала по прохладному деревянному полу. Рядом шла тэта Бертина, ведущая меня к стоящим у статуи Плане и служительнице. По дороге сюда нам снова никто не встретился. Последняя надежда на то, что хоть кто-нибудь придёт на помощь, рассыпалась как карточный домик.　

По велению тэты я села в круг из горящих свечей, и вскоре место напротив заняла Плана. Служительница покрыла наши головы полупрозрачными белыми платками, напоминающими фату, и принялась что-то говорить.　

Огоньки на свечах подрагивали от сквозняка, пробежавшего по залу. Окна и двери были плотно закрыты, и ветер возникал, словно из ниоткуда.　

Я ничего не видела перед собой, но в то же время отмечала, что Плана не сводит с меня торжествующего взгляда.　

— Это тебя не убьёт, — негромко произнесла она, чуть подавшись вперёд. — Ритуал передачи силы запрещённый, но действенный. Ты всего лишь утратишь возможность превращаться и подпитывать источник.　

Я никак не отреагировала — ни внешне, ни внутренне.　

— Зато работу завершат волки, — с каким-то извращённым удовольствием продолжила Плана. — После обряда тебя отдадут им. Все решат, что серые тебя похитили, решив отомстить. И даже твой ненаглядный турьер не сумеет ничего доказать.　

Упоминание о Диане неожиданно заставило сердце забиться чуть чаще.　

Моё состояние было сродни опьянению. Всё происходило словно во сне, и лишь малая часть меня по-прежнему отчаянно сопротивлялась, пытаясь вернуть контроль над разумом и телом.　

Время тянулось невыносимо медленно. Служительница продолжала что-то читать по маленькой чёрной книжечке. Пламя свечей дрожало всё сильней и разрасталось, вытягиваясь в длинные огненные нити.　

Не знаю, в какой момент я очнулась.　

Тело по-прежнему не слушалось, но мысли прояснились. Сила воли оказалась сильнее действия отвара, и пелена дурмана спала.　

На доли секунды накатила паника, но всё та же сила воли её подавила.　

Я, как могла, осмотрела зал. Передо мной — улыбающаяся Плана. Чуть дальше, стоящая спиной служительница. Где-то справа — тэта Бертина и Сэм. А над всеми нами возвышается статуя Лисьей Покровительницы.　

Я подняла взгляд на застывшее, высеченное из дерева лицо, и показалось, что Покровительница смотрит прямо на меня.　

— Пожалуйста…, - пронеслась в сознании отчаянная мысль, — пожалуйста, пусть что- нибудь случится…　

Мы с Иланой непроизвольно приняли промежуточную ипостась — ритуал набирал обороты. Нас обеих охватил рассеянный желтоватый свет, идущий то ли от горящих свечей, то ли из глубин наших душ.　

— Мими Лисанна Танид, — неожиданно прозвучал голос служительницы, — вы согласны передать мими Плане Танид ваш дар, вашу энергию и вашу силу второй сути?　

«Нет!»　

— Да, — почти беззвучно прошептали губы.　

— Мими Плана Танид, вы согласны принять дар, энергию…

Больше я ничего не слышала, полностью отдавшись внутренней мольбе. Смотрела в глаза Покровительнице и просила о том, чтобы она помешала творящемуся безумию. Если она существует, то почему допускает такое? Почему не помешает сейчас и не помешала двадцать лет назад, когда из-за предательства погибли ни в чём неповинные лисы?!　

— Да услышь же ты! — мысленно крикнула я, устав надеяться на чудо. — Сделай что- нибудь!　

Слова служительницы зазвучали громче, и я ощутила, как что-то невидимое отделяется от меня и через соприкосновение наших пальцев переходит Плане. Теперь я понимала, что значит фраза «болит душа». В этот момент она действительно болела. Казалось, от неё отрывают часть, и это доставляло немыслимые страдания. Всё внутри переворачивалось и вибрировало, как натянутая гитарная струна. Глаза Планы смотрели в мои и с каждой секундой блестели всё ярче. Она упивалась своей властью и с удовольствием отбирала то, что считала своим.