Сад зеркал - Дмитрий Самохин

Что делал этот гроблин в моём борделе? Он делал ужасные вещи! Орал совершенно неподобающе. Ревел, как бык! Люстра звенела от его воплей! Скрипка заигрывалась! Он до полусмерти перепугал моих суккубов, некоторые до сих пор не могут приступить к работе, так что убытки… слушайте, кто-то же должен возместить мне убытки? К кому я могу обратиться? Что? Налейте мне еще вина. Спасибо.

Артефакты? Да, у него была одна такая штука. Что? Только одна? Ну я не знаю, его кто-то ждал снаружи, может, у того человека было что-то еще. Да, это был человек, он сидел на завре, я видела. Но слушайте, эти артефакты – они же просто жуть! Кто-то должен запретить магам делать такие страшные вещи! Он размахивал им как. ну да, жезл, наверное, это был жезл, из него летели такие цветастые ужасы, дым от них столбом стоял, заволокло весь зал, а еще блёстки летели, розовые-розовые, это было так мерзко, бр-р! И одна эта летучая штука вышибла окно, так что клумбу тоже засыпало блёстками, мы еле их потом высобрали оттуда, у меня до сих пор перед глазами стоит какой-то розовый блестящий заяц! Кто-то же должен ответить за это! Что, вина? Да, будьте добры.

Да-да? Что еще этот гроблин делал? Так вот он орал, понимаете, орал и орал, а потом чуть мне стену не вышиб. Нет, не ногами, орком, как бишь там его. всегда на имена была туга. И на ухо туга, но петь люблю, особенно под вино. Что? Да, гроблин колотил орка об стену и вызнавал, где живет Бобрыныч. Конечно, орк ему сказал, что за вопросы! А вы бы не сказали?

Так, о чем это я? Об убытках! Вы внимательно меня выслушали? Очень хорошо! Теперь скажите: кто мне возместит весь ужас пережитого? Мне вот это интересно! К кому мне обратиться? Что? Да, налейте еще вина, если можно.

Гигантский бобр по прозвищу Бобрыныч, хранитель супа из горных земель:

– Да, да, они вломились ко мне, Брянцев внук и два правнука. Гроблин? Да не было гроблина. Два мальчишки под личиной. Знаете, как искательные жезлы действуют на людей? То-то же. Да-да, они пришли ко мне. Они были очень взбудоражены и спешили, держиморды им на пятки наступали. Но я, знаете, сделал всё возможное, чтобы продержать их у себя достаточно долго. Они искали знаний, которые остались от Брянца. Но у меня не было его знаний. Их он сжег, когда мы готовили ему отходной борщ из крылышек гарпий. Да, тогда Брянец просто бросил в огонь свою чудную синюю коробочку, что показывала картинки, если в нее тыкать пальцами. Давно это было, давно. А как вчера, знаете. Помню, как он пришел тогда ко мне и говорит: «Чую, Бобрыныч, скорую свою смерть и хочу упокоиться по обычаям этой земли, что меня приютила…»

А, ну да. Его потомки. Знаний от Брянца, словом, не осталось. Но осталось кое-что другое, и его внук откуда- то знал, что я храню эту штуку. И да, он вёл себя очень нервно, этот парень, нетерпеливый такой был, ну прям как вы. А размах у него оказался чисто брянцевский, хе-хе, мне это даже понравилось, понимаете? Он хотел знаний и пониманий, этот человек. Он хотел разобраться, что произошло с людьми в этих краях, почему они стали беспомощными и вообще не такими, какими были прежде, на Планете Земля. Я рассказал ему про воду и воздух, про еду и землю, на которой она растет, но ему этого было недостаточно, он хотел понять, каким был прежде его народ.

Да-да, я не отвлекаюсь. Я говорю всё по делу, если вам не интересно – так и скажите, я тогда пойду себе… А, интересно? Ну так вот, мне пришлось признать, что у меня осталась спрятанная за поленницей Брянцева Повозка. Да, Повозка Через Кротовую Нору, на каких люди сюда приехали. Только она одна тут и осталась. В прежние времена она ездила на Планету Земля, а потом – кто знает, что случилось. Брянец перестал пользоваться ею лет сорок назад. И каким нужно быть упёртым остолопом, чтобы.

Да-да, я про то вам и говорю! Брянцев внук, узнав всё это, воззвал к праву наследования, я же не мог ему отказать! Я обещал его деду, что не скажу ни слова о Повозке посторонним, но этот парень не был посторонним. И они успели, да-да. Брянцевы потомки умчались на Повозке неведомо куда. Неведомо куда, но громко, знаете, с огоньком и хохотом, прям из-под носа держимордовских эльфов, вот чуточку их не достали, ах, какая была погоня, как грохотала Повозка, когда неслась в озеро с холма! А держиморды расстроились страшно, они ведь преследовали эту троицу от самого ограбленного банка.

Что еще? Да это всё, собственно. Поверьте, больше меня вам об этой истории никто не расскажет. Никогда. Что бы дальше ни произошло с этими людьми – они не вернутся назад.

И Бобрыныч будет прав: больше в этих краях никто ничего не узнает.

Правда, завр, который поселится у Бобрыныча и будет им нещадно избалован, добавит ко всем этим историям до невозможности хитрый взгляд, намекающий, что вся-вся правда о произошедшем известна только ему, завру, но он ничего никому не скажет, потому что не умеет говорить.

Словом, как можно видеть, в случившемся не было ничего удивительного – только шалая удаль, немного магии, капелька старых тайн и много-много удачи, и всё же эхо тех дней навсегда останется в историях всего края. Для эльфят и кентаврят это будут страшные сказки о человеческой непредсказуемости и скрытой мощи, которые заставят их относиться к колонистам с большим вниманием, настороженностью и уважением. Для местных человеческих детей это будет первое подобие героического эпоса, и немного другие взрослые люди вырастут в тени храбрецов из этих историй.

Старый друг Брянца Бобрыныч проживет еще долго, он будет с недоумением наблюдать за этими изменениями, покуривать трубку и говорить, что все вокруг – идиоты: и кто теперь боится потомков его друга, и кто восхищается ими. Что не было в них ни тьмы, ни величия, а были только сообразительность и чисто человеческий удалой задор. И что Повозка Через Кротовую Нору просто увезла их в неизвестном направлении, то ли на Планету Земля, то ли в другое время и место, что бы это ни значило. В любом случае они сгинули где-то далеко, очень далеко, и род его друга Брянца, первого колониста, на этом прервался, и что если бы он был жив в тот ужасный день, то немедленно умер бы от расстройства.

А импы да единороги будут знать, что Брянец вовсе не расстроен, он очень даже бодр и доволен своей послежизнью на ранчо «Весёлая улитка», что к югу от болот фэйри.

Ноги в ковбойских сапогах осторожно ступают по толстому слою пыли и мусора. Рядом, поднимая пыль, скачут еще две пары ног в мягких мокасинах.

– Смотри, смотри, вот она, синяя коробка с черным боком. Такая?

– Да, – мужской голос хриплый от волнения. – В точности такая, как у деда была!

Фух! С экрана сдувают чихучую пушистую пыль.

– Смотри, смотри, она настоящая. Такая гладкая! Синенькая! Это здесь хранятся знания предков?

– Да ну, чушь какая-то, эта штука крошечная! Как туда можно упихать знания?

– А ну, цыц!

Звук размашистых тяжелых шагов, хруст мусора, облачка пыли из-под сапог.

– Ну-ка, ну-ка!