Новичок. История тайного оружия - Лев Федоров

Общие планы перевооружения индустрии химической войны в первые послевоенные годы были переплавлены в реальные документы. Некоторые из неотложных вопросов регулировались постановлением Совета министров (СМ) СССР от 28 июля 1947 г. «О мероприятиях по сохранению мобилизационных мощностей по производству химического вооружения» [784]. Еще раз укажем, что советский ВХК использовал в своих целях фултонскую речь У. Черчилля сполна – той речи советской пропагандой был придан преувеличенно агрессивный смысл. Впрочем, химико-мобилизационные планы были известны лишь ограниченному кругу лиц из числа обитателей руководящих кабинетов центра Москвы. Самим москвичам было назначено другое занятие – любоваться памятником Юрию Долгорукому, который был установлен 7 сентября 1947 г. по случаю 800-летия Москвы недалеко от здания Госплана СССР – обители многих секретных лиц и химических тайн.

Чтобы двигаться дальше, необходимо было осмыслить уже сделанное. И в 1948 г. в Госплане СССР была выполнена тайная оценка состояния военно-химического производства в годы прошедшей войны [431]. А до граждан страны был доведен совсем иной взгляд на достижения промышленности в годы войны: в опубликованной в 1948 г. книге заместителя председателя СМ СССР Н. А. Вознесенского (1903–1950) химическая составляющая индустрии времен Отечественной войны не идет дальше оценки достижений по линии азота (для взрывчатки) – до описания успехов по линии хлора и мышьяка дело не дошло [785].

Новые задачи требовали новых организационных решений, и 2 августа 1948 г. СМ СССР издал постановление о новой структуре министерства химической промышленности (МХП) СССР [786]. Для решения задач подготовки к химической войне на новом этапе в МХП были созданы три специальных (номерных) главных управления – Первое главное управление (ПГУ, производство химоружия), Второе главное управление (средства химической защиты), Третье главное управление (антидетонаторы и окислители). Разумеется, для общества эта новация осталась неизвестной. Ему рассказывали в те времена о других вещах – о «Коммюнике о совещании Информационного бюро коммунистических и рабочих партий» (опубликованном «Правдой» 29 июня 1948 г.), положившем начало многолетней ссоре с Югославией, а также о великом сталинском плане преобразования природы (соответствующее постановление СМ СССР было опубликовано 20 октября 1948 г. и не только широко обсуждено, но и, к сожалению, исполнено).

Пятилетний план 1946–1950 гг. по химоружию первого поколения [432] советские руководители фактически выполнять так и не начали – практически все средства разоренной страны уходили на решение ядерно-ракетных проблем. Однако это была лишь «передышка» на фронте химической войны – мощности по производству химоружия по-прежнему оставались на боевом посту, находясь в мобилизационном резерве (табл. 28) [431]. Основания для «передышки» были серьезные. Первый советский ядерный реактор был запущен в 1946 г. Первая советская атомная бомба была испытана на Семипалатинском полигоне 29 августа 1949 г. Первый взрыв термоядерного устройства был устроен в августе 1953 г. В 1950–1953 гг. была создана система противовоздушной обороны (ПВО) Москвы для ее защиты от иноземных самолетов с ядерным оружием на борту (проект «Беркут»), а в 1951 г. начались работы по созданию стратегического бомбардировщика ТУ-95, который должен был достигать дальних стран с атомным грузом на борту. А 14 сентября 1954 г. на Тоцком полигоне (Оренбургская обл.) было проведено масштабное войсковое учение на тему «Прорыв подготовленной тактической обороны противника с применением ядерного оружия». В нем приняли участие 600 танков и самоходно-артиллерийских установок, 500 орудий и минометов, 320 самолетов, 6000 автомобилей, а также сброшенная с самолета Ту-4 с высоты 8000 м плутониевая атомная бомба мощностью 40 килотонн. Нарекли ее «Татьяной».

Всему приходит конец. И на рубеже 1940–1950 гг. «атомная пауза» для химоружия стала заканчиваться. В августе 1949 г. (одновременно с первым взрывом атомной бомбы) ПГУ распорядился прекратить сброс хлора в атмосферу Чапаевска, Сталинграда и других городов, имея в виду использование его по прямому назначению – для изготовления химоружия [636]. Одновременно химическая промышленность вновь стала получать средства, что позволяло модернизировать производства химоружия первого поколения. Подчеркнем, что средства выделялись МХП именно на химическую войну, а не для людей. В отношении жизни людей, которые привлекались для работы на производствах химоружия, по-прежнему действовал режим жесточайшей экономии. Приведем пример из опыта проектирования модернизированных производств ОВ первого поколений на химзаводе в Сталинграде. Так, в 1948 г. в узких кругах приобщенных лиц обсуждалось возобновление выпуска фосгена (XIII) на новом месте. А чтобы авторы проекта не зарывались, им было указано на завышение принятой ими стоимости строительства в непроизводственной сфере («социалке»). И была утверждена стоимость возведения 1,0 м2 барачного жилья для людей в сумме 55 руб. против первоначально заявленных 70 руб. – экономия составила 240 тыс. руб. А в 1953 г. была проведена еще одна рационализация: норму жилья на одного человека вместо принятых Гипрогором 9 м2 снизили до 6 м2, так что экономия по линии строительства объектов соцкультбыта в сфере производств химоружия выросла еще больше.

В отличие от людей, в послевоенные годы властям все же пришлось заниматься спасением рек – так плохо обстояли дела. Во всяком случае, изданное постановление 1947 г. требовало покончить со сбросами токсичных отходов в реки, служившие довольно часто основным источником водоснабжения. При этом указывалось, что и заводы химоружия без очистки сбрасывали свои отходы: заводы № 91, № 102 и № 756 – в Волгу, заводы № 96, № 148 и ЧХЗ – в Оку, завод № 761 (Березники) – в Каму, Воскресенский химический комбинат – в р. Москву [616].

Смена власти в связи со смертью 5 марта 1953 г. И. В. Сталина имела многие последствия для страны. В частности, по амнистии, состоявшейся 27 марта 1953 г., на волю было выпущено 1,2 млн человек. Однако планы ВХК не изменились – он этой смены просто не заметил. И 4 сентября 1954 г. первый секретарь ЦК КПСС Н. С. Хрущев (1894–1971) и председатель СМ СССР Г. М. Маленков подписали постановление ЦК КПСС и СМ СССР с подробным описанием задач по развитию мобилизационных мощностей по снаряжению химбоеприпасов [433]. Заводу № 148 в Дзержинске были установлены задания по вводу мощностей по снаряжению НОВ химбоеприпасов – 76 мм артснарядов, реактивных снарядов МХ-13 и МХ-31, авиабомб ХАБ-100-60Н, ХАБ-250-110Н и ХАБ-500-200Н. ЧХЗ в Дзержинске были установлены задания по созданию мощностей по снаряжению НОВ 120-мм мин и реактивных снарядов МХ-13. Заводу № 96 в Дзержинске было предписано создать мощности по снаряжению 76-мм снарядов, 82-мм мин, а также авиабомб ХАБ-100-8 °C, ХАБ-250-15 °C и ХАБ-500-28 °C. Чапаевскому заводу было предписано развивать мощности по снаряжению 122-мм и 152-мм артснарядов, реактивных снарядов МХ-13 и 82-мм мин. Были даны задания и по созданию мощностей для снаряжения 82-мм и 120-мм мин заводу в Сталинграде.

И все эти и многие другие постановления истово исполнялись. Причем особенно активны были заводы, участвовавшие в активном выпуске химоружия в годы Великой Отечественной войны, – № 102 [433, 434, 787], № 96 [450, 451, 749, 788], № 148 [200, 433, 453, 789], ЧХЗ [433, 455], № 91 [197, 790]. Разумеется, все время шли работы по переоценке возможностей и модернизации производств химоружия и на других заводах – в Воскресенске, Березниках [791].