Колдун и кристалл - Стивен Кинг

– Хорошо, Сюзан, – заговорила она ровным, выдержаннымголосом. Эта девчонка и представить себе не могла, какими усилиями давался ейэтот тон. Для этого надо самой столкнуться со своевольным подростком. – Чтотебя гложет?

Сюзан повернулась к ней. Корделия Дельгадо восседала вкресле-качалке, спокойная, как скала. В тот момент у Сюзан возникло жгучеежелание броситься на тетку и в кровь изодрать это тощее лицемерное лицо, крича:«Это твоя вина! Твоя! Только твоя!» Ее словно вымазали в грязи, более того, онасама стала грязью, а ведь ничегошеньки не произошло. Вот что повергало ее вужас. По-настоящему ничего и не было.

– Это заметно? – выдавила она из себя.

– Разумеется, заметно. – ответила Корделия. – А теперьрассказывай, девочка. Он полез на тебя?

– Да… нет… нет.

Тетя Корд все вязала, лишь ее брови поднялись: она ожидалапродолжения.

И Сюзан рассказала ей, что произошло, бесстрастным голосом,задрожавшим только в самом конце. А тетя Корд начала успокаиваться. Может, онаволнуется напрасно, может, причина для тревоги только в том, что девочкачересчур нервничает.

Новое платье, естественно, еще не закончили: хватало другихдел. Мария с рук на руки передала Сюзан плосколицой Кончетте Моргенштерн,главной портнихе, которая без лишних слов увела ее в примерочную на первомэтаже: если бы непроизнесенные слова оборачивались золотом, думала Сюзан, тоКончетта могла бы помериться богатством с сестрой мэра, о состоянии которойходили легенды.

Синее платье с бисером висело на безголовом манекене.Местами пожеванный подол и дыра на спине не показались Сюзан катастрофой.Она-то думала, что от платья остались одни лохмотья.

– Разве его нельзя спасти? – спросила она.

– Нет, – ответила, как отрубила, Кончетта. – Вылезай из этихбрюк, девочка. И из рубашки.

Сюзан подчинилась и теперь стояла босиком на холодном полу,скрестив руки на груди, хотя Кончетта не проявляла ни малейшего интереса к еепрелестям, спереди или сзади, сверху или снизу.

Как поняла Сюзан, Синее платье с бисером решили заменить наРозовое с аппликацией. Сюзан надела его и терпеливо ждала, пока Кончетта что-тозамеряла, закалывала, записывала на черной грифельной доске, хватала кусокматерии и прикладывала к ее бедру или груди, поглядывая на зеркало, занимающеевсю дальнюю стену. Как всегда во время примерки, Сюзан мыслями уходиладалеко-далеко, отпуская сознание в свободный полет. В эти дни сознание обычнопредпочитало Спуск. Она и Роланд бок о бок мчались на лошадях, а потомсворачивали к ивовой роще на берегу Хэмбри-Крик.

– Стой смирно, – приказала Кончетта. – Я сейчас вернусь.

Сюзан и не заметила ее ухода. Забыла она и о том, чтонаходится во дворце мэра. Душа ее перенеслась в ивовую рощу, к Роланду. Онаощущала сладковато-горький запах листвы, слышала журчание воды. Они лежалилицом к лицу на траве, его ладонь погладила ей волосы перед тем, как он обнялее…

И так сильно углубилась Сюзан в свои грезы, что поначалуотреагировала на руки, которые сзади обняли ее за талию, изогнула спину, когдаони, поласкав живот, поднялись, чтобы охватить ее груди. А потом услышаласвистящее дыхание, почувствовала запах табака и поняла, что происходит. НеРоланд касался ее грудей, а длинные костлявые пальцы Харта Торина. Онавзглянула в зеркало и увидела, что он навис над ее левым плечом, как инкуб. Свыпученными глазами, с градинами пота на лбу, несмотря на прохладу примерочной.А язык просто вывалился изо рта, как у собаки в жаркий день. К горлу Сюзанподкатила тошнота. Она попыталась вырваться, но руки Торина усилили хватку,прижимая ее к нему. Костяшки пальцев поскрипывали, и теперь она чувствовала,как в нее упирается что-то твердое.

За последние несколько недель Сюзан не раз тешила себянадеждой, что в решающий момент у Торина ничего не выйдет, инструмент егоподведет. Она слышала, что такое часто случается с мужчинами в возрасте. Нотвердая палка, трущаяся о ее ягодицы, быстро развеяла все иллюзии.

Она взялась руками за руки Торина и попыталась стянуть ихвниз, вместо того чтобы вырываться самой (Корделия, хотя на ее лице ничего и неотразилось, одобрила этот маневр).

– Мэр Торин… Харт… ну нельзя же так… здесь не место, да ивремя еще не подошло… Риа сказала…

– Плевать мне на нее и на всех ведьм! – Его рафинированныйязык политика исчез, уступив место выговору жителя медвежьего угла вродеОннис-Форда. – Должен я что-нибудь получить, хоть какую-то конфетку, должен. Нахрен всех ведьм, говорю я! – Запах табака окутал Сюзан. Она подумала, что еесейчас вырвет, если придется и дальше вдыхать его. – Ты просто стой, девочка.Спокойно стой, искушение мое. Не шевелись.

Она стояла, куда ж деваться. А какая-то часть ее сознания,та самая, что называют инстинктом самосохранения, надеялась, что сотрясающую еедрожь отвращения он может принять за девичье возбуждение. Он крепко прижимал еек себе, руки мяли груди, воздух из раскрытого рта врывался в ухо. Она стояла,закрыв глаза, глотая слезы.

Много времени это не заняло. Он терся о нее своим концом,постанывая, словно от боли в животе. Один раз лизнул ее мочку, и Сюзанподумала, что в этом месте у нее начала слезать кожа. Наконец, слава труду, онапочувствовала его извергающееся семя.

– Да, выходи, выходи, чертов яд! – просипел мэр и так сильноподался с ней вперед, что она впечаталась бы лицом в стену, если б не выставиларуки. А потом отступил на шаг.

Сюзан еще мгновение упиралась ладонями в стену. В зеркалоона видела отражение Торина, а в его образе – уготованную ей судьбу: конецмолодости, конец романтике, конец грезам, в которых она и Роланд лежали вместев ивовой роще, соприкасаясь лбами. Этот мужчина в зеркале чем-то сам напоминалюношу, юношу, который замыслил что-то такое, о чем он никогда не сказал быматери. Высокого костлявого юношу с седыми волосами, узкими плечами и мокрымпятном на брюках. Харт Торин словно не сознавал, где находится. Сладострастиена какое-то время покинуло его лицо, уступив место… пустоте. Казалось, у него неголова, а ведро с дырявым дном: сколько ни заливай в него воды, она утечет, неоставив ни капли.

А ведь одним разом от него не отделаешься, подумала Сюзан, ибезмерная усталость навалилась ей на плечи. Теперь при каждом удобном случае онбудет проделывать то же самое. Теперь он будет всякий раз наскакивать на меня.Теперь это будет как… ну… Как «Замки». Как игра в «Замки». Торин все смотрел нанее. Медленно, словно во сне, он вытащил из брюк подол рубашки и прикрыл иммокрое пятно. Его подбородок блестел: от возбуждения он пускал слюни. Мэр этопочувствовал и вытер слюну ладонью. Взгляд его по-прежнему оставался пустым.Наконец в глазах мелькнуло что-то осмысленное, и Торин без единого словаповернулся и вышел из примерочной.