Принцесса или ведьма - Соман Чайнани

Агата не нашлась с ответом.

– А, вижу, – проговорила Софи, улыбаясь чуть шире. – Теперь тебе надо идти на бал. И у тебя даже есть собственный принц.

– Я просто хотела дружить с тобой, Софи, – проговорила Агата. Её глаза наполнялись слезами. – Это всё, чего я хотела.

Софи похолодела.

– Ты никогда не хотела дружить со мной, Агата. Ты хотела, чтобы я стала уродиной.

Кожа на её щеках вдруг пошла глубокими морщинами.

Агата так изумилась, что у неё даже перестал светиться палец.

– Софи, ты сама это с собой делаешь!

– Ты хотела, чтобы я стала злой, – вскипела Софи. Её пальцы скрючились, превращаясь в когти.

– Ты можешь быть доброй, Софи! – закричала Агата, но её заглушил раскат грома.

– Ты хотела, чтобы я стала ведьмой, – сказала Софи, и её глаза наливались кровью.

– Это неправда! – Агата отступила к окну.

– Так вот, дорогая, – щербато улыбнулась Софи. – Твоё желание исполнено.

– Нет!

Софи вытолкнула Агату из окна – вниз, в грозу. Агата летела к блестящему Мосту-на-Полпути, к мгновенной смерти… Тедрос закричал…

Мальчик-фея успел в последний момент и, надорвавшись, из последних сил подхватил её и мягко опустил на залитые дождём камни. Бэйн безмолвно поблагодарил Агату из Гавальдона за всё то добро, что она сделала, и испустил дух у неё руках.

Молния осветила башню. Софи посмотрела вниз на Агату, лицо которой было белым от шока. С другой стороны озера таращились перепуганные никогдашники. Она повернулась к Тедросу и всегдашникам, попрятавшимся по углам, потом на Эстер, Анадиль и Дот, в ужасе смотревших на неё с лестницы.

Её сердце билось в такт с громом. Софи подняла осколок стекла, взмахнула рукой, и дождь прекратился.

Промокшие волосы Софи были совершенно белыми. Лицо усыпали жирные чёрные бородавки. Глаза стали выпуклыми и чёрными, как у вороны.

Она уставилась в забрызганное водой стекло, застыв в панике.

Но потом, когда Софи снова посмотрелась в зеркало, паника отступила, и её лицо скривилось от странного облегчения, словно она наконец-то заглянула вглубь своего отражения и поняла, что же там внутри.

Растрескавшиеся губы скривились в улыбке, затем она, свободная, расхохоталась… всё громче и выше…

Софи бросила стекло вниз, запрокинула голову, и послышался ужасный смех, возвещавший о Зле – прекрасном Зле, слишком чистом, чтобы сражаться.

А потом она посмотрела вниз, на Агату. Издав чудовищный крик, она завернулась в плащ из змеиной кожи и исчезла в ночи.

– Моя мама говорила мне: «Когда творится что-то ужасное, подумай, что в этом есть хорошего», – пыхтела Эстер, пробегая мимо окаменевших Кастора и Бизла в башню Обмана.

– А мой папа говорил: «Когда творится что-то ужасное, ешь», – тяжело дышала Дот.

Свернув за угол, они натолкнулись на Мону и Арахну.

– Что происходит? – закричала Мона.

– Иди в свою комнату! – воскликнула Эстер. – И не выходи!

Мона и Арахна тут же вбежали в комнату и заперлись изнутри.

Эстер и Дот сбежали вниз по лестнице и увидели идущих навстречу Хорта, Равана и Векса.

– Идите в свои комнаты! – крикнула Дот. – И не выходите!

Мальчики посмотрели на Дот, потом на Эстер.

– Немедленно! – рявкнула Эстер, и они тут же разбежались.

– А что, если я стану приспешницей? – надула губы Дот. – Тогда в следующем году мы будем уже ходить на разные уроки…

– Если ещё будет, куда ходить! – огрызнулась Эстер.

Они пробежали по залу с лестницами, криками разгоняя перепуганных никогдашников по комнатам.

– Кое-что хорошее в этом есть, – сказала Дот. – Домашних заданий не будет!

Эстер вдруг остановилась, вытаращив глаза.

– Дот, мы не готовы иметь дело с настоящей ведьмой. Мы первокурсницы!

– Это же Софи, – ответила Дот. – Та самая девочка, которая любит парфюм и всё розовое. Нужно просто её успокоить.

Эстер медленно расплылась в улыбке.

– Знаешь, иногда мы тебя недооцениваем.

– Пойдём, – Дот даже покраснела. – Может быть, Анадиль её уже нашла.

Обойдя всю башню Коварства, девочки, валясь с ног от усталости, вошли в комнату 66 и увидели, что их соседка отдыхает, развалившись на куче одеял.

– Все заперлись в комнатах, – пропыхтела Дот, обмахиваясь туникой.

Утирая пот, Эстер хмуро взглянула на Анадиль.

– Ты вообще искала Софи?

– А зачем? – зевнула Анадиль. – Она придёт сюда.

– Сюда? – Эстер фыркнула. – И откуда ты это знаешь?

Анадиль разбросала одеяла, и под ними обнаружился Гримм – связанный и с кляпом во рту.

– Он мне рассказал.

В школе Добра Чеддик и Тедрос в разорванных и окровавленных рубашках стояли на страже возле гостиной башни Доблести. В затхлой комнате несколько девочек посапывали на руках будущих партнёров по балу, а Беатрис и Рина ухаживали за ранеными мальчиками, обрабатывая и перевязывая раны. К восходу солнца и они уснули.

Лишь Агата не могла заставить себя отдохнуть. Свернувшись в кресле, обтянутом шкурой зебры, она думала о девочке, которая когда-то носила ей огуречный сок и печенье из отрубей, водила её гулять и рассказывала о своих мечтах.

Этой девочки больше нет. Есть ведьма, которая будет преследовать её до самой смерти.

Она выглянула в окно на Мост-на-Полпути, освещённый солнцем, на окаменевших учителей, на замёрзшую волшебную волну. Не было никакой случайности или большой ошибки. Всё это план Директора школы. Он хотел, чтобы два Читателя враждовали.

Но на чьей он стороне?

Комнату залило солнечным светом. Агата не смыкала глаз. Она ждала следующего хода Софи.

Ни утром, ни днём в комнате 66 ничего не произошло.

– У вас пожевать ничего нет? – спросила Дот из своей кровати.

Эстер и Анадиль уставились на неё. Между ними что-то недовольно ворчал связанный Гримм.

– Я просто ничего не ела со вчерашнего дня, а шоколад больше видеть не могу, потому что вы заставили меня жить в туалете, и шоколад теперь напоминает мне…