Сын Зевса. В глуби веков. Герой Саламина - Любовь Федоровна Воронкова

Наступило внезапное замешательство. У сына правителя словно отнялся язык. Тирийцы вовсе не собирались впускать Александра в свой новый город, где жили самые богатые и знатные люди Тира, где стояли их божества и где они хранили свои сокровища.

Тогда вперед вышел один из послов, роскошно одетый тирийский вельможа. Он улыбался, белые зубы казались еще белее под черными завитыми усами. Черная, как черный шелк, борода лежала у него на груди.

– Гораздо лучше будет, царь, если ты принесешь жертву Гераклу в Старом Тире, что стоит на берегу. Зачем же тебе переправляться на остров? Мы будем польщены, если ты почтишь нашего бога в старом храме!

– И все-таки я переправлюсь на остров.

– Мы будем счастливы, царь, сделать все, что ты прикажешь. Но город на острове останется закрытым для всех – и для персов, и для македонян…

Александр гневно прервал его – он уже не выносил даже мысли, что кто-то смеет сопротивляться ему:

– Так вы, тирийцы, думаете, что если живете на острове, то можете презирать мое сухопутное войско? Ну, я скоро покажу вам, что вы живете на материке. Или вы впустите меня в город – или я войду в него силой.

И тут же отослал тирийских послов обратно.

– Пусть войдет! – насмешливо переговаривались между собой тирийцы, направляясь домой. – Пусть войдет в город, лежащий на острове, не имея кораблей! А у нас флот достаточно сильный, чтобы не подпустить даже и царя Македонского.

Новый Тир возвышался на скалистом острове в четырех стадиях от берега. Его стены и башни высоко стояли над морем. Сильный ветер гнал из морской дали огромные волны. Около берега со дна поднималась илистая муть, здесь было мелко. Но дальше, вокруг острова, волна становилась зеленой и прозрачной. У стен Тира в гаванях стояли корабли.

Александр, закутавшись в плащ, подолгу глядел на враждебно закрывшийся город. Как подступить к нему? У Александра нет кораблей. Можно вызвать несколько триер из Македонии, но персидский флот хозяйничает в море, и македонские триеры неминуемо погибнут еще в пути.

В сопровождении своих этеров Александр обошел Старый Тир, лежащий на берегу. Город существовал как бы в полусне, вся жизнь кипела там, на острове. Стены Старого Тира почти развалились, камни грудами лежали у проломов, и никто не заботился их поправить. А зачем? Что охранять здесь?

Заглянули в храм Геракла, построенный на финикийский лад, в виде ступенчатой башни – зиккурата. Жрец сказал, что это храм их бога Мелькарта – так они называли Геракла. Храм был так же заброшен, как и город.

– Это здесь-то и дóлжно мне приносить жертвы? Среди этих развалин? – Александр в негодовании отошел прочь. – Видно, они еще не слыхали о наших победах. Ну ничего. Услышат.

Зимние ветры задували в палатки. День и ночь на берегу горели костры, пожирая смолистые ветви ливанских кедров.

Однажды холодным ясным днем македоняне увидели, как к острову со стороны Карфагена идут разукрашенные корабли. Тирийцы из старого города объяснили, что плывут карфагенские послы праздновать священную годовщину основания Карфагена.

Почему празднуют в Тире? Да потому, что Карфаген основан тирийцами. Это – их колония. Прекрасное место, прекрасный город! Очень богатый город, у них есть даже слоны… И верфи есть, сами строят корабли.

Александр хмурился. Если Карфаген так силен и так предан Тиру, значит карфагенцы будут помогать тирийцам.

С острова из-за стен города на берег долетало звонкое пение флейт. В Тире начался праздник в честь прибывших гостей.

Через несколько дней македоняне увидели, что карфагенские корабли отплыли обратно. Теперь жди оттуда войска.

– Медлить нельзя, – решил Александр. – Надо брать город, пока не пришла помощь из Карфагена.

Надо брать город. Но как?

А Тир уже весь гудит. На стенах и башнях устанавливают метательные снаряды. В кузнях не переставая гремит железо – куют оружие, делают «вороны» – железные крюки, чтобы подтягивать к стенам вражеские корабли. Отсветы горнов всю ночь пляшут над стенами Тира. Готовятся к войне. Тирийцы, как видно, решили отстаивать свою свободу и уверены, что отстоят ее. Как возьмешь такой город?

К удивлению Александра, среди его полководцев нашлись люди, которые никак не могли понять: зачем им непременно нужно взять этот неприступный Тир?

– Ведь столько трудов придется положить, столько жизней. Мы и так уже все финикийское побережье заняли – и Библ, и Арад, и Сидон… Так разве уменьшится твоя слава, царь, если один непокоренный город останется на твоем пути? Пройдем мимо, и все. Тир ведь не загородит нам дороги.

Парменион угрюмо молчал. Он был согласен с ними, но не решался противоречить царю.

Опытные полководцы – Кратер, Клит, Мелеагр, слушая их, возмущенно пожимали плечами, гневно прерывали их. Сердились и молодые друзья царя – этеры. Но Александр даже сердиться не мог.

– Как же вы так близоруки? Как же не понимаете вы, что нельзя оставлять у себя в тылу враждебных городов? Разве не знаете вы, что персидский флот найдет здесь свою пристань и отрежет нас от моря и от Македонии? Для того и захватываем мы это побережье, чтобы персу было негде высадиться. Ведь если это случится, мы положим здесь все свое войско и ляжем сами. У нас нет другого выхода – мы должны взять Тир.

В армии тоже бродила тревога. То одному, то другому снились зловещие сны, являлись устрашающие приметы. Какой-то фалангит разломил хлеб, а из него закапала кровь… Даже сам царь испугался; он немедленно призвал жреца Аристандра, который не раз пророчески предвещал будущее.

Аристандр внимательно рассмотрел окрашенный чем-то красным кусок хлеба. Множество глаз следило за его действиями, за выражением его лица. Аристандр делал вид, что старается понять волю богов. Но боги тут были ни при чем – ему была известна воля царя: давать только благоприятные предсказания. И вот озабоченно нахмуренные брови Аристандра скоро расправились, и лицо прояснилось.

– Хорошее знамение для нас, царь. Видишь? Если бы кровь показалась снаружи – погибли бы мы. Но кровь внутри хлеба. Значит, погибнет город внутри своих стен!

Пророчество Аристандра, как бывало уже не раз, успокоило и приободрило войско. Значит, боги не оставляют македонян, а их жрец верно служит македонскому царю.

Однако Тир взять действительно очень трудно. Но может быть, тирийцы еще опомнятся, может, сдадутся, если еще раз поговорить с ними?

Александр скрепя сердце отправил в Тир посольство.

– Будьте красноречивы, – наказывал он послам, – убедите их любыми словами и обещаниями, что я ищу мира с ними. Пусть лишь