Сын Зевса. В глуби веков. Герой Саламина - Любовь Федоровна Воронкова

жрецами. Они провели его в храм. Македонянин уверенно шагал по гладким камням дромоса[78], ведущего к храму, но стоявшие по сторонам ряды каменных сфинксов смущали его. Эти каменные звери с человеческими головами смотрели холодно и пристально. Кто они такие? Какая власть им дана? Входя в преддверие храма, Александр украдкой оглянулся – не смотрят ли они ему вслед?

Одно преддверие, второе, третье… Святилище. Волокнистый, лиловый сумрак ладанного дыма. Статуя бога Атума – Ра. В руке этого бога вся страна Нила. Он может запретить Нилу разлиться. И тогда Египет погибнет – солнечный зной сожжет его.

Александр принес жертву египетскому богу – оскорблять жрецов ему никак нельзя: они могут быть ему всесильными союзниками, а могут быть и беспощадными врагами. И потом, кто их знает, этих чужих богов? Может, и в самом деле они владеют какой-то неведомой силой…

Выйдя из святилища и миновав молчаливую вереницу сфинксов, Александр с облегчением покинул священный холм.

Внизу лежали неподвижные озера, в которые с робким журчанием вливалась из каналов медленная вода.

Свита тотчас окружила Александра – этеры опасались за своего царя, было как-то тревожно, когда жрецы увели его наверх.

Проходя по улицам Гелиополя, македоняне замечали, как запустение овладевало когда-то богатым городом. Они видели разрушенные храмы, так и оставшиеся лежать в развалинах. Остатки каменных стен, обожженные пламенем пожара. Обелиски, лежащие в траве, почерневшие от дыма.

– Какая война прошла здесь?

– Камбиз, – угрюмо ответил переводчик.

Александр заглянул в его глаза, полные печали:

– Камбиз?

– Камбиз, сын царя Кира. Его свирепость прошла грозой по Египту. Прошло почти двести лет, а до сих пор весь Египет проклинает память его.

Александр долго разговаривал с гелиопольскими жрецами. Они многое доверительно сообщили ему:

– Египет устал от персов, от их жестоких сатрапов. Неизвестно, что хуже – враг, разоривший страну в набеге, или правитель, без войны разоряющий ее ежедневно. Мы ждали тебя, царь, как избавителя. Египет воевать против тебя не будет! И мы надеемся, что ты защитишь нас.

Александр положил руку на рукоятку меча.

– Вот ваша защита.

– Спасибо, царь. Наши боги будут с тобою.

Из Гелиополя Александр направился в Мемфис. Разукрашенные ладьи с пурпуровыми парусами медленно пересекли Нил и остановились у пристани древнего города египетских фараонов. Македонский флот уже стоял у Мемфиса, ожидая Александра.

На берегу было многолюдно – пестрая толпа жителей встречала царский корабль. Александр приветствовал их. Ему порой казалось, что все это он видит во сне – и эти странные здания дворцов и храмов, и этих людей, не похожих на эллинов, и эту землю, украшенную пальмами, и эту реку, дарующую жизнь целой стране…

В Мемфисе снова были жертвоприношения богам, хождения по храмам, празднества.

Мемфисский храм бога Птаха поразил Александра. Уставленный толстыми колоннами, он был тесным и полным сумрачных тайн. У входа в храм Александр остановился перед двумя сидящими колоссами – огромными статуями. Солнце заходило, храм тонул в полумраке, а лица каменных фараонов еще светились, словно Гелиос, уходя за Ливийские горы, посылал им последние лучи, прощался с ними на ночь. Александр видел лица – спокойные, приветливые, с улыбкой, таящейся в уголках твердо очерченных губ. Рамзес Второй… Двойная корона на голове – корона Верхнего и Нижнего Египта. За поясом короткий меч с рукояткой в виде соколиной головы.

Александр отошел задумавшись. И все это сделали варвары… Построили храмы. Изваяли статуи… Такое высокое искусство – и все это сделали варвары? Значит, не только эллинам дано чувство прекрасного? А как же Аристотель утверждал, что варвары, по своему рождению, не способны создавать ничего великого? Но вот создают же! И как великолепно, как своеобразно их искусство!

Александру показали священного быка – Аписа. Чтобы царь мог получше разглядеть его, Аписа выпустили во двор перед его святилищем. Черный, бархатистый бык, с белой отметиной на лбу, с могучими рогами, взревел и принялся носиться по двору. Александр с непроницаемым лицом стоял у ограды. Чувствуя, что среди его молодых этеров копится смех: «Вот так божество!» – он свирепо посмотрел на них:

– Вспомните Багоя!

И македоняне притихли. Чужих богов оскорблять нельзя. Из-за этого можешь потерять жизнь, как потерял ее персидский царь Артаксеркс, убитый египтянином.

Подавая пример своим военачальникам, Александр принес богатую жертву Апису и одарил жрецов.

И здесь, в Мемфисе, после жертвоприношений шумели эллинские празднества – игры, состязания в беге, в борьбе, в пении. Праздник, веселый, нарядный, радостно оживил сумрачно молчавшие улицы древнего города. Александр шаг за шагом покорял Египет.

Дни бежали пестрой, полной впечатлений вереницей. Ночью Александр падал на свое ложе и мгновенно засыпал. А утром, еще до восхода солнца, он вставал и уходил на пустынную скалу за шатром и там в одиночестве приносил жертвы своим эллинским богам.

У входа в шатер его, как всегда, ждал накрытый стол – ячменные лепешки, виноград, разбавленное водой вино. Друзья-военачальники встречали его приветствиями, и все вместе они ели и пили.

Тем временем к его шатру собирались люди, и воины, и жители страны, с просьбами, с жалобами… Александр взял за обычай каждое утро выслушивать их, решать их дела, если нужно – судить, если нужно – наказать. Он надеялся, вникая в дела каждого приходящего к нему человека, понять жизнь этого чужого ему народа, чтобы знать, как властвовать над ним.

А потом являлся Евмен с делами канцелярии, с письмами. И, лишь управившись со всем этим, царь отправлялся осматривать и изучать страну, которую уже считал своею.

Сегодня Александр сказал, что хочет видеть пирамиды. Их таинственные силуэты на фоне желтых гор уже давно звали его. Пирамиды стояли в сорока стадиях от Мемфиса, на плоском горном плато. Издали они казались совсем голубыми. Но чем ближе подплывал корабль Александра, тем плотнее, гуще становилась их окраска. Пирамиды принимали желтый цвет песков пустыни, окружавшей их. Они стояли тяжелым нагромождением каменных глыб, а за их спинами розовели окрашенные солнцем скалы Ливийского хребта…

Александр, потрясенный, подошел к самой большой пирамиде и остановился у ее подошвы. Вершина пирамиды уходила в самое небо. Он глядел вверх, разглядывал и взвешивал взглядом отесанные и плотно пригнанные огромные камни.

– Это сделали люди?

Египетские жрецы, сопровождавшие царя в его путешествиях по их храмам и усыпальницам, ответили со спокойным достоинством:

– Их построили наши фараоны.

– Разве они боги? Человеческим рукам не под силу это.

– Наши фараоны владели божественной силой.

– А для чего построены эти пирамиды?

– Это усыпальницы. Они хранят бессмертие наших великих фараонов. Вот эта, самая большая, усыпальница фараона Хуфу.

– Хеопса, – повторил Александр