Морпех. Зеленая молния - Иван Басловяк

Поднялся на берег и пошёл к изрядно разросшейся деревне. Праздных, ни чем не занятых людей не увидел. Все, включая детей, кроме самых маленьких, что-то делали: одни округлыми камнями лёгкими ударами разбивали на волокна стебли какого-то растения, другие плели циновки, из гибких прутьев плели корзины, в деревянных ступах толкли зерно. Каждый занят делом, и это мне нравится! Лица у женщин приветливые, хоть я ожидал прямо противоположных эмоций с их стороны. Я же разрушил их привычную жизнь, убил многих их соплеменников или родственников, много дней по моему приказу их гнали по лесу, потом везли на тесных плотах, их притесняли, они голодали. Но улыбаются своему поработителю! Или узнали, что я вернул им уцелевших мужчин? Возможно. Завтра надо организовать перепись населения деревни, посемейную. И всех детей от десяти лет, пока только мальчишек, внести в отдельный список. Уже сейчас надо начинать воспитывать будущих воинов, учить обращению с нашим оружием. Не зря же я троих стрельцов в сержанты-сотники произвёл. Пусть отрабатывают!

Стоя на краю деревушки полюбовался, как штрафники роют для себя место заточения – большую яму-зиндан. Рыли старательно, подавая обнаруженные в грунте камни наверх. Оба надсмотрщика были здесь же, с теми же палками в руках. Увидев меня, низко поклонились. Я грозно глянул на них и пошёл в лагерь. Время обеда, а я ускакал поутру, даже не позавтракав. Нельзя с собой так поступать, язву желудка здесь не лечат. Ещё успею его посадить в предстоящих путешествиях, питаясь как-нибудь и чем попало.

Но пообедать мне не удалось. Неожиданно с океана раздался пушечный выстрел. Индейцы обернулись на громкий звук, а я бросился бежать на мыс. Рядом топали сапогами Маркел с Дюльдей. Подбежали к тыну.

– К орудиям! – услышал голос дядьки.

– Пантелеймон! Что случилось? Корабль?

– Корабль, воевода. За островком он, только мачты с парусами и видать. Куда и зачем стрелял – пока непонятно.

– Почему раньше тревогу не объявил? Наблюдатель где? Проспал, что ли? Выпорю и повешу вниз головой!

Дядька промолчал, только засопел. В том, что не углядел караульный угрозу, с океана пришедшую, была и его вина как коменданта. Выстрел ясно говорил о немирных намерениях пришельца. Стреляет, значит, чувствует за собой силу. Одно нам может помочь, если вражина не заметит наши укрепления и подойдёт достаточно близко. Девять пристрелянных средних кулеврин доставят агрессору массу незабываемых ощущений. Если не заметит…

– Слушать всем! Снять парусиновые навесы! Бегом!

Народ кинулся сдёргивать с каркасов палаток и сворачивать парусину, демаскирующую нашу позицию своим, весьма заметным на фоне камней и песка серо-бело-зелёным цветом.

– Орудия заряжены, к стрельбе готовы! – доложил десятник Егор.

Вынув из тубуса подзорную трубу, я припал к окуляру. Наш баркас, часто меняя галсы, мчался к мысу. А из-за острова, зарифив фок и грот паруса, используя только марсели и косые паруса бизани, выплывал трёхмачтовый корабль. Больше бригантины размером, мачты высокие, составные. Идёт ходко и вскоре может догнать наше судёнышко, если мы не поможем. Флагов, определяющих принадлежность судна, не наблюдалось. Интересно, кто такой скромный к нам припёрся? В прошлый раз пираты не стеснялись и флаг вывесили. Опять выстрел! Палит только одна носовая, погонная, пушка. Ядро шлёпнулось в воду за кормой баркаса, подняв фонтан брызг. Ах вы ж гады! Маленьких обижать? Мои мореходы тут же после выстрела сменили галс, но общее направление их движения оставалось прежним – мимо мыса, в бухту. Агрессор увлёкся погоней и, пользуясь этим, Фидель с Камило выводили вражеский корабль под удар наших пушек. Рискуя собой, они крутились под самым носом у пиратов, подогревая азарт погони, но старались не попасть под их бортовой залп. Наши форты, обложенные дёрном и затянутые маскировочной сетью, те ещё не разглядели. И мы этим воспользовались.

Я, согнувшись, пробежался по позициям, проверил углы установки и подал команду:

– Накатывай! Первое орудие – пли!

Громко бахнула первая кулеврина. Шурша в воздухе, одиннадцатифунтовое ядро полетело в сторону пиратского судна и упало у него перед носом.

– Залпом – пли! – Заорал я, и слитный грохот восьми орудий потряс воздух. Дым от выстрелов благодаря ветерку с океана быстро развеялся, и мы увидели, что попали! Вот, что значит тренировка! Не зря я порох изводил с ядрами. Теперь любуюсь на результат: бушприт у пирата снесён напрочь, в носу и правом, обращённом к нам, борту образовались две дыры. Фальшборт разбит, а по палубе будто смерч прошёл. Наше громкое «Ура!» достигло, наверное, и ушей пиратов. Те попытались повернуть свой корабль от берега, встретившего их, таких могучих и отважных, столь коварно. Рулевой резко переложил руля, и тут рухнула стеньга фок-мачты. Видимо, одно из ядер порвало ванты, крепившие её к корпусу, а парус фок-марсель, наполненный ветром, довершил начатое пушкой. Везёт кому-то из моих канониров, или он так фок-мачты не любит? Второй корабль, нами обстрелянный, её теряет! Стеньга с распущенными парусами полетела за борт, превратившись в плавучий якорь. Мы опять заорали «Ура!».

С пиратского судна загремели пушечные выстрелы, но калибр их орудий был ещё меньше, чем наших. Ядра падали в воду, изрядно не долетая до мыса. Я подал команду, и новый залп сотряс воздух. Одно ядро упало левее стреноженного корабля, ещё два – правее. А шесть штук обрушились на головы пиратов, пытавшихся обрубить канаты и освободиться от сбитой стеньги. Я опять приник к окуляру. Было хорошо видно, что творилось на корабле: трупы, вывороченные доски палубы, перевёрнутые пушки, разбитый полубак. И никакого движения, будто все там уже и сразу умерли. Оставшийся на грот-мачте парус взял ветер, и подбитый корабль, тормозимый упавшей мачтой, бочком стал медленно приближаться к берегу. Движения команды на нём я так и не заметил. Попрятались пираты, видимо, затаились, чтобы неожиданным броском достичь берега и попытать счастья в десанте.

– Пушки заряжены, к стрельбе готовы! – доложил Егор.

– Наводчикам сменить угол прицеливания. Установить по второму пункту таблицы! Номерам семь, восемь и девять заряд – картечь! Ахмет!

– Здесь я, воевода!

– Видишь, куда вражину может отнести?

– Да, вижу, аккурат между галеоном и бухтой, где баркас прячем, но всё же ближе к галеону.

– Возьмёшь своих разведчиков, сержантов Потапа, Родиона и Павла. И Такомае, вон он у тына сидит, с его воинами. Нагрузишь на всех шесть берсо и по десять выстрелов на каждый ствол. Пищали не забудьте с пистолетами. И рысью, за дюнами к тому месту. Близко корабль не поднесёт, значит, будут высаживаться с баркаса. Когда зашевелятся, пальну из пушки. Специально с недолётом, чтобы пираты себя неуязвимыми для нас посчитали. Смелее полезут. А ты выжди и из берсо по ним! И держись! Я ещё бойцов пришлю, если врагов на тебя много навалится. Сержантов и два десятка индейцев пошлёшь на галеон. Пусть туда проникнут, пушки зарядят и будут готовы в севшего на мель пирата стрелять, если тот вдруг палить начнёт, свой десант поддерживая. Но залпа двух канонов и четырёх кулеврин почти в упор пиратам хватит, я думаю. И Пантелеймон с мыса поможет, хоть это и будет не просто – на пределе дальности стрелять ему придётся. А я на баркасе со стороны океана к ним в тыл зайду и на абордаж полезу. Думаю, ты всё понял. Выполняй, Ахмет, а я за тебя перед князем походатайствую. О чём – сам знаешь. Иди!