Морпех. Зеленая молния - Иван Басловяк

А денёк обещал быть хорошим! Не жарким, здешнее лето уже заканчивалось. И не холодным. Лето всё же ещё! Лёгкий бриз обдувал моё потное от нервного напряжения лицо, солнышко выкатывалось из-за горизонта, стучали молотки пиратов. Идиллия. Которую разрушил пушечный выстрел со стороны океана. Пантелеймон подавал сигнал!

– Редут, огонь! – подал я мысленную команду. Почти тут же раздался залп с мыса, и я услышал шелест подлетавших ядер. В цель попали четыре, два упали с небольшим недолётом, почти под борт пиратского судна, а три с перелётом. Я передал Вито корректировку, но приказал не стрелять.

Пираты метались по кораблю, не зная, что делать. Столь меткий огонь с мыса поверг их в шоковое состояние. Матросы, находившиеся на мачтах, попадали в воду, живые поплыли к берегу, мёртвые остались качаться на небольшой приливной волне. Вновь раздался рёв капитана – уцелел, везунчик! – и оставшиеся в живых пираты горохом посыпались в пришвартованный к правому борту баркас. Тот, осев по планширь, ходко пошёл к берегу. На что они надеялись, я не понял. Поступок отчаяния или отчаянной дерзости? Решили дать бой на берегу? Или удрать от боя? Время покажет!

Дал сигнал бойцам приготовиться. Застучали кремни, высекая огонь. Потянуло дымком горящих фитилей. Пиратский баркас быстро приблизился к берегу. Что там двести метров для сильных гребцов, подстёгнутых страхом смерти! На приличной скорости баркас врезался в берег, я гаркнул «Огонь!» и слитный залп моих шести берсо, подкреплённый пищалями, больно ударил по ушам. Нам – по ушам, а пиратам – по остальным частям их немытых тел. Океанский бриз быстро развеял пороховой дым, и я решил, что к баркасу не пойду. Не хочу смотреть на свежеприготовленный фарш из мяса, костей, обрывков одежды и оружия. Вот такой я эстет. Люблю смотреть на красивое, а не на отвратное. Хоть сам его и сотворил.

На берег высыпали стрельцы и индейцы. Я только и успел крикнуть, чтобы всех живых в плен брали. Поспрошать их надо, что за беспредел они тут учинить задумали. Со стороны корабля послышался зычный голос дядьки. Я глянул в ту сторону. На полубаке стоял Пантелеймон и махал шапкой. Абордаж увенчался успехом. Пиратское судно поменяло хозяина. От его борта отвалил наш баркас и через несколько минут уткнулся носом в берег. Стрельцы привезли пленных пиратов и стали выгружать их на песок, не слишком церемонясь. Почти все искатели удачи были ранены, но все – крепко связаны. Стрельцы выложили их в рядок. Восемнадцать штук. Туда же индейцы побросали ещё шестерых, что выплыли на берег самостоятельно. Двадцать четыре. Двадцать пятым с расстрелянного баркаса приволокли целого и невредимого мелкого мужичонку с огромной чёрной бородой. Вылитый Карл Маркс, только горбатый и ростом не вышел: мне ниже груди. И если бы не борода, то вполне сошёл бы за подростка.

– Ты кто, убогий?

На заданный мной вопрос карлик отреагировал бешеными проклятьями с богохульствами. На португальском языке. Так вот ты какой, северный олень! Ярость недомерка была так велика, что он умудрился вырваться из рук двух дюжих стрельцов и кинулся на меня, выхватив нож из рукава. Я не был настроен на поединок, потому ударом кулака свалил психа на песок, где бойцы его с превеликим трудом и скрутили. Я узнал этот голос. Странно, что капитан пиратского судна – человек с таким физическим недостатком. Странно и очень интересно! Поспрошаю, но потом. Сейчас – на корабль!

На борту трофея меня встретил широко улыбавшийся дядька.

– Рассказывай, Пантелеймон Иванович, как дело было.

– Чего рассказывать-то, Илья Георгиевич. Как ты задумал, так всё и получилось. Почти. Ты-то думал, что тати по трюмам поховаются, а они в баркас кинулись. Здесь только раненые и остались. Мы их быстро повязали. Потерь нет. Спрятавшихся, вроде, тоже нет. Но прикажу ещё раз всё перерыть. Вот так.

Я обнял дядьку, потом уже хозяйским глазом осмотрел трофей. Кораблик больше бригантины. Узкая, благодаря сильно заваленным внутрь бортам, палуба, длинный корпус. Был трёхмачтовым, пока наше ядро не словил. Сейчас – двух с половиной мачтовое. Бегло осмотрел повреждения, заглянул в набитый товарами доверху трюм. Хорошо затарились разбойнички морских дорог! Закончил шмоном капитанской каюты. Нашёл не много: бельё, одежда, шпага в простых ножнах, пара пистолетов, обязательный бочонок с каким-то алкоголем, серебра в монетах килограмма полтора, несколько женских украшений не великой стоимости, навигационные инструменты и тубус с картами. Это уже интересней!

К каждой карте привязана тяжёлая свинцовая печать. Для чего – я уже знаю. А карты действительно интересные! Восточное побережье Южной Америки, от северного побережья Бразилии до Магелланова пролива. И довольно подробная. Только, чем всегда грешат в этом времени картографы, плохо выдержан масштаб. Но это не помешает мне найти обозначенные на ней объекты. На второй была изображена Африка целиком. Включая Мадагаскар и Индию. Обе карты имели пометки в виде множества разных значков. Что они обозначают, надо будет на досуге разобраться. Или капитана поспрошать. У меня ведь ещё и карты с галеона есть, тоже не изученные! Глядишь, какие значки и совпадут.

Прихватив самое ценное – портуланы, инструменты и серебро, вышел на палубу. На ней – полный бардак, устроенный моими артиллеристами. Проломы в палубе, перевёрнутые пушки – шесть фальконетов калибра два с половиной фунта, у одного лафет разбит прямым попаданием. И везде – лужи уже застывшей, бурой крови. Мёртвые португальцы исчезли, зато появилась куча одежды, обуви, одеял, плащей и матросских сундучков. На мой вопрос, куда делись трупы, один из стрельцов сказал, что те в общей кучке лежат, со товарищи, уже на берегу. Что ж, не будем дерьмом пачкать чистую воду океана. Оно будет в земле лежать. Может, в том месте что-то хорошее вырастет.

На нижний дек спускаться не стал. Там ещё несколько пушек, их количество и калибр, как и ассортимент груза, мне Пантелеймон потом доложит. Сейчас главное кораблик на глубокую воду вывести и к мысу поближе на якорь поставить, под защиту береговой батареи. А то вдруг ещё любители халявы нарисуются! Оставив на кораблике стрельцов, обучавшихся на каракке матросским премудростям, и Фиделя с Камило наводить порядок, с парой гребцов на баркасе добрался до берега. Там меня уже ждали радостный Маркел и, с кислой миной, Ахмет. Не удалось ему отличиться в этот раз, а так хотелось! Но ничего, ещё отличится. Я ему так и сказал и отправил осмотреть берег за ручьём: вдруг кто из пиратов туда уплыл и затаился. Непорядок будет, грязь за собой убирать надо! Отправил на трофей три десятка индейцев, кабестан крутить, заодно и с большой лодкой белого человека познакомятся. Им ещё со мной до бухты Монтевидео плыть, пусть привыкают. А сам занялся допросом пиратов.

К этому времени морские налётчики были уже вполне подготовлены к откровенной беседе. Начал с самого, по виду, молодого и, переходя от одного к другому, добрался до капитана. Но матросы, они и есть матросы. В большинстве своём неграмотные, но хорошо знающие свои профессиональные обязанности исполнители команд. А команды отдаёт капитан. К его допросу я и приступил:

– Имя, откуда и куда шёл корабль, зачем напал на мой баркас?