Единственная для эшра. Эволюция. Книга 2 - Ираида Волконская

Алан с трудом переводит свои закрывающиеся от слабости глаза на жену, над которой продолжают хлопотать врачи, с бешеной скоростью что-то зашивая и восстанавливая. Но этого не достаточно, ей нужна энергия, много энергии, и если Гэрс сейчас не поможет… Впервые Алан начинает молиться, но не Богу этого мира, а Тени. Он отчаянно взывает к его милости, призывая помочь Рине выжить. Иначе для чего всё это было: его интриги, принёсшие столько боли и страданий, нападения ирнов, вмешательство рэтсов? Если Рина сейчас умрёт, то не достанется уже никому, всё будет кончено. Алана усадили на единственный в помещении стул, так как ноги его уже не держали, а он всё продолжал взывать к Тени по имени Гэрс. Он так и потерял сознание, продолжая рефлекторно прижимать сына к себе и с единственной мыслью в голове: «Он готов на всё, чтобы смерть в очередной раз отступила, оставив Рину на этом свете».

Когда Алан открыл глаза, то обнаружил себя лежащим на кровати в больничной палате. Поначалу картинка перед глазами поставила его в тупик, но заурчавший под его боком младенец, восстановил его память, вернув его в ужасную действительность. Значит это не кошмарный сон, значит всё это правда. Справа на стуле обнаружилась Дара, которая моментально с него вскочила, стоило отцу повернуть к ней свою гудящую от боли голову.

– Папа,… – начала, было, она, и внезапно впервые за свою жизнь расплакалась. Крупные слёзы всё текли и текли из её прекрасных глаз, а выражение её лица можно было назвать ошеломлённым. Похоже, она сама не ожидала от себя подобного проявления чувств. Но взяв себя в руки, его дочь всё же продолжила: – Мама жива, но очень слаба. Папа…я боюсь…

– Мы не отпустим её малыш. Надо просто звать её обратно изо всех сил, и она обязательно вернётся, – охрипшим, но уверенным голосом произнёс Алан, и хотел погладить её по голове, но сил поднять руку просто не нашлось: значит, Эллар забрал всё что смог.

Что ж, теперь его дочь узнала, что такое страх, хотя казалось, что это чувство будет для неё недоступным. Но у жизни всегда найдутся подходящие уроки, чтобы научить каждого своим премудростям. Это горько, но такова истина и от неё не спрячешься.

В палату вошёл рэтс здешний главврач и представился Иркамом. На его напряжённом грубом лице, на мгновение проступило облегчение, когда он увидел, что один из его неожиданных пациентов пришёл в себя. От него Алан узнал, что Рина жива, но в глубокой коме и сколько такое состояние продлится, они сказать сейчас не могут. За сутки её тело практически восстановилось, остались лишь не угрожающие жизни ранения, которые потихоньку затягиваются. Но повреждения головного мозга были очень серьёзные, а нейрохирургов такого направления у них нет. После обследования видно, что ткани восстановились, но её мозговая активность очень слабая и надежды на благоприятный исход почти нет. Точнее их не было бы ни у кого из рэтсов. Но её организм поистине уникален: она выжила несмотря на огромную потерю крови, которую её организм уже самостоятельно восполнил за счёт капельниц водного раствора и витаминов. Такого не бывает, но они стали свидетелями чуда, так что остаётся только надеяться, что чудо повторится вновь и она очнётся в полном здравии через какое-то время.

Помимо Рины у врачей есть ещё одна головная боль – её сын. Иркам объяснил, что врачи так и не смогли произвести полноценное обследование новорождённого, потому что он плачет, не переставая, выбиваясь из последних сил, если его забрать от отца, хоть на минуту. Поэтому он безмерно счастлив, что Алан пришёл в себя, это даёт надежду, что они, наконец, смогут позаботиться о ребёнке должным образом.

Скосив глаза на Эллара, Алан увидел, что вопреки опасениям врача, его сын выглядит вполне здоровым младенцем, который сладко спит, свернувшись калачиком под его тёплым боком, словно маленький котёнок. В первую очередь встал вопрос о его питании, пока Рина не пришла в себя (о том, что этого может вообще не произойти Алан старался не думать) срочно надо что-то придумать. Но, увы, Эллар категорически отказался и от детской смеси и от молока, которое сцедила единственная на базе кормящая мать. У Алана даже промелькнула мысль, что его сын каким-то образом родился вампиром и молоко ему вовсе не нужно. Такие подозрения имели под собой основания, так как Алан отчётливо помнит, как его острые клычки возились ему в ладонь. Оказалось, что клыки у него и правда есть, но они больше напоминают змеиные и сейчас в покое прижаты к верхнему нёбу, а остальных зубов у него пока нет. Это никак не похоже на вампира, скорее на Шэссура, а они кровью не питаются. Но надежда хоть как-то накормить сына оставалась у Алана до последнего. Но кровь он больше не пил и ладонь кусать отказывался, выворачивая голову под немыслимым углом. Эллар всё время спал, явно экономя энергию, просыпаясь совсем ненадолго. За три дня, что прошли с момента его рождения он несколько раз пил воду и больше ничего. При любой попытке подменить воду на еду, он её выплёвывал и начинал жалобно плакать. Если так пойдёт и дальше, он просто умрёт от голода. Алан согласился, чтобы сыну установили трубочку, по которой можно будет его кормить вне зависимости от его желания. Но эта затея провалилась, так как Эллар закатывал настоящую истерику при попытке её установить, а наркоз как оказалось на него не действует. И врачи и Алан в полном отчаянии. Создаётся впечатление, что Эллар не хочет питаться пока его мать без сознания.

***

Все эти дни Алан с Элларом на руках проводил у постели жены, держа её за руку. Её кожа приобрела землистый оттенок, а черты лица болезненно заострились. В отличие от сына она получает питание и через зонд и внутривенно, но этого явно не достаточно. Как поделиться с ней своей энергией Алан совершенно не представляет, и отчаяние захватывает его всё больше. Чувство полнейшей беспомощности и уязвимости перед судьбой пропитало его насквозь. Он весь почернел и осунулся, а глаза горят лихорадочным огнём не затухающей надежды, которую он не желает отпускать. Дара практически не разговаривает, замкнувшись в себе, и питается исключительно шоколадными батончиками, которые ей приносит Кинар младший сын Эви. Она винит себя во всём что произошло, и Алан так и не нашёл слов, чтобы убедить её в обратном. Ведь от правды не уйдёшь: часть вины действительно лежит на её детских плечах, и теперь Даре предстоит пересмотреть своё представление об опасностях этого мира и уязвимости физических тел своего и окружающих. До этого момента она не могла себе представить, что может стать причиной такой ужасной трагедии. Мать в её представлении была сверхсильным могущественным существом, той над кем не властна смерть. На базе эшров, когда она спасла отца и после была без сознания, Дара внутренним чутьём ощущала, что мама в безопасности и скоро вернётся к ней. А сейчас всё не так: она не может ощутить её, словно мама ушла слишком далеко.

На четвёртый день Рина наконец открыла глаза. Но Алана не было при этом моменте, он был в смотровой, где ему сообщили, что Эллар никогда не будет видеть. Но при этом врачи не могут отрицать, что ощущение его взгляда всегда очень чёткое, почти физически ощутимое, чего никогда не бывает от слепых глаз. В чём причина подобной мутации его глаз и почему есть ощущение взгляда, рэтсы пока объяснить не могут, нужны дополнительные исследования. Предположительно причин несколько: сильнейший удар, который он пережил вместе с матерью, слишком раннее появление на свет и нехватка энергии. Однако организм ребёнка на грани истощения и сейчас в первую очередь необходимо решить вопрос с его питанием…