Чужие берега - Сергей Протасов

Особо отмечалось, что для надежного базирования на «кочующую» угольную станцию необходимо обязательное предварительное согласование по телеграфу или другим способом связи и непременная доразведка как самой стоянки, так и окрестностей непосредственно перед приходом конвоя, с последующей охраной или выносом дальних дозоров.

Как только в Сайгоне стало известно о захвате Рожественским Цусимы, по инициативе капитана первого ранга Ливена была произведена инвентаризация и проверка технического состояния груза боеприпасов «Карляйла» и «Бантанга». Все отчеты по ее итогам отправили с нарочными в штаб Тихоокеанского флота во Владивостоке, а также в Петербург.

Не дожидаясь ответа из столицы, сразу после получения распоряжения наместника в Сайгоне не далеко от территории нашего угольного склада уже во второй половине июня была организована артиллерийская мастерская. В ней с соблюдением мер конспирации полным ходом шло переснаряжение груза снарядов этих судов по инструкциям, полученным из Владивостока, с использованием доставленных в глубочайшей тайне взрывателей старых типов и пороха.

Далее на совещании было решено продолжить активные крейсерские операции в Тихом океане, что заметно повисит эффективность морской блокады, особенно после последнего рейда флота. О результатах действий Небогатова до сих пор сведений не имелось, но в том, что это также негативным образом скажется на японских морских перевозках, сомнений не было. Сейчас было важно сохранить давление на коммуникации, хотя бы даже простой демонстрацией флага у вражеского, а также китайского и корейского побережья. Конечно, подвоза всего необходимого морем это не прекратит, но гарантированно поднимет еще выше цену этих перевозок, что, учитывая и без того тяжелое финансовое положение Японской империи, явно будет нам на руку.

Для этого к проливам Кии и Бунго было решено отправить вспомогательный крейсер «Терек», а к Токийскому заливу – «Днепр». Им обоим, несмотря на ставшее вполне адекватным вооружение и обученные расчеты пушек, предписывалось не приближаться к районам, хорошо охраняемым японским флотом, и в бой без необходимости не вступать, чтобы как можно дольше сохранять в тайне свое перевооружение. А после тридцатого числа, объединившись, идти на Цусиму. В случае невозможности достижения Цусимы по каким-либо причинам предусматривался резервный маршрут отхода уже во Владивосток через пролив Цугару. Прорыв этим проливом в темное время суток двух больших быстроходных хорошо вооруженных кораблей единодушно признавался достаточно безопасным, учитывая предстоящее смещение центра оперативной активности обоих флотов к югу в ближайшее время.

От перевозки войск с отправляемых рейдеров были вынуждены отказаться, причем не столько из-за свежей погоды, сколько из-за невозможности разместить пехоту на уходящих на Цусиму кораблях. Места на «Корее» уже не было, а подселять пехоту в жилые палубы на броненосцах и крейсерах, стесняя их экипажи, было неразумно. Людям там и так доставалось, и лишать их нормального отдыха никто не решился.

Оба рейдера так и ушли в новый поход с заполненными «махрой» палубами первого и второго класса. В эмигрантских помещениях складировали оставшееся тяжелое вооружение и амуницию. Этот неуклюжий экспромт, тем не менее, решили использовать для пользы дела.

Кто-то из штаба предложил продемонстрировать забитый войсками вспомогательный крейсер любому нейтралу, направлявшемуся в Японию. Пусть потом в Токио гадают, где эти войска будут высаживать, и какими силами флота эту высадку прикроют. Ведь никому в голову не придет, что в военное время простая солдатня без определенной цели путешествует по океану в каютах первого и второго класса просто потому, что у флотского начальства изменились планы и не подвернулось оказии доставить их туда, откуда взяли.

С пароходов-крейсеров свезли только тралы для эсминцев, передав их на «Корею». При этом один комплект потеряли. Из-за волнения моря катер, буксировавший его, не смог вытянуть против зыби и ветра, и тросы с поплавками начало сносить под корму транспорта, прямо к работающему винту. К счастью, верхняя вахта на пароходе не спала и машину застопорили. Но с катера уже дали длинную очередь, сразу на пол-ленты по поплавкам, утопив снасть в океане. Сделав выводы из происшествия, остальные комплекты таскали уже парами катеров.

После окончания совещания капитаны второго ранга Скальский и Панферов получили боевые приказы и специальные инструкции, после чего отбыли на свои корабли. Сразу после этого оба вспомогательных крейсера развернулись на север и северо-восток и, дав четырнадцатиузловой ход, скрылись за горизонтом, а командующий отправился на «Де-Грасс» для переговоров.

Уже к вечеру удалось соблюсти все политесы и договориться, причем наш переход в западном направлении, до отделения «Китая», французу преподнесли как обеспечивающий безопасность возвращающегося угольного парохода. Все остальные суда якобы далее пойдут прямо на Цусиму, где будет бой, потому от иностранных моряков и спешат избавиться, чтобы не подвергать их гораздо большему риску, чем короткая прогулка на шлюпке до отходящего в безопасные воды парохода. Цену изначально французы, конечно, загнули неимоверную, но в конце концов, учитывая «затраты на обеспечение безопасности», ее удалось уменьшить более чем в два раза, приблизив к рыночной.

Союзники переехали на «Китай» этим же вечером, предварительно убедившись, что перевозка остальных призовых экипажей прошла успешно. Сразу после этого так и не разгруженный до конца транспорт поднял сигнал «Желаю счастливого плавания!», дал полный ход и к наступлению темноты далеко обогнал едва ковыляющую эскадру. Как только «Китай» скрылся из вида, выслали в разведку «Богатыря». Остальная эскадра продолжала неспешное продвижение в том же направлении. Океан был совершенно пуст. Ни отправленный в разведку крейсер, ни основная часть эскадры так ни с кем и не встретились.

Достигнув южной оконечности Окинавы вскоре после полуночи, Добротворский осторожно обогнул остров с запада, начав осмотр рейда Наха еще в темноте. Маяк горел, но никаких огней в гавани видно не было. Как и в прошлый раз, спустили катер и осмотрели бухту с него, не обнаружив там никого. Фонарем сообщили об этом на крейсер и получили приказ опросить местных. Крейсер пока держался на чистой воде, чтобы иметь свободу маневра в случае появления опасности.

Из опроса местного населения выяснилось, что японцы у Окинавы после нашего ухода не показывались, сосредоточившись, вероятно, на охране своих коммуникаций. Соответственно, телеграф все так же лежит в руинах, а замок пустует. Как только это все выяснили достоверно, попытались передать новости светограммой на «Богатырь», но из-за утренней дымки сигнал ратьера, а потом и катерного прожектора с крейсера не увидели. Тогда передачу повторили с маяка, сразу получив распоряжение готовиться к приему новых шлюпок. Добротворский немедленно распорядился дать условное радио на «Орел» и, приняв квитанцию, начал подготовку стоянки к приему флота.

На горе недалеко от замка снова организовали сигнальный пост, снабдив его гелиографом, ракетами и фонарями. После того, как ветер разогнал дымку, видимость стала очень хорошей, что обеспечивало обзор более чем на двадцать пять миль вокруг. Никаких дымов или парусов поблизости видно не было. Попытались снова нанять грузчиков для предстоящей масштабной бункеровки в селении, но филиппинцев там уже не было, а аборигены на работу не соглашались. Даже отказались помочь с перевозкой некоторых грузов с крейсера на берег. Хотя никаких враждебных действий не предпринимали. В конце концов, Добротворскому пришлось довольствоваться их лояльностью. В принципе, и этого было уже немало.