Чужие берега - Сергей Протасов

Спустя два часа державшийся на западном фланге дозорной цепи миноносец № 205 обнаружил на севере дымы группы кораблей, шедших большим ходом с северо-востока. Приблизившись на шесть миль, из «вороньего гнезда» удалось разглядеть, что это два четырехтрубных и один двухтрубный истребители. За ними показались еще дымы нескольких, явно крупных кораблей, приближавшихся с тех же румбов. Но разглядеть их толком не удалось. Ветер снова крепчал, и из-за качки наблюдателя с мачты пришлось снять, что было выполнено с большим трудом и риском.

Японские истребители тоже обнаружили наш миноносец и повернули на него, вынудив начать отход к Окочи. О появлении противника отправили сообщение открытым текстом, сразу получив квитанцию со станции в Окочи, тут же передавшей ее далее в Озаки. Оттуда вскоре был получен приказ всем миноносцам: «Отходить к северной оконечности Цусимы, где ждут тральщики и катера, и далее, не мешкая, всем вместе к Цусима-зунду».

Преследовавшие «двести пятого» японцы быстро отстали, а «двести шестой» и «двести одиннадцатый», державшиеся юго-восточнее, противника вообще не видели, хотя его телеграфирование слышали отчетливо. Через полчаса уже у Окочи миноносцы встретились со своим собратом. После полудня 20 июля все благополучно вернулись в Озаки. Тут пришло сообщение из Окочи о приближающихся с северо-запада дымах. Затем последовал доклад о звуках артиллерийской стрельбы с той стороны. Спустя полчаса дымы уже были опознаны как броненосные крейсера «Якумо», «Токива» и «Адзума», а западнее них держались еще несколько кораблей. Стрельба на северо-западе к этому времени стихла.

Поскольку никого из наших в проливе не было, становилось совершенно непонятно, в кого стреляли японцы. А они между тем быстро приближались. Поначалу казалось, что противник вознамерился бомбардировать Окочи, но крейсера отвернули на юго-запад, а впереди них появились четыре миноносца. Дальше маячили еще несколько силуэтов, но разглядеть их из-за дыма не удавалось.

Японцы шли большим ходом и часто меняли курс поочередно в разные стороны, взяв общее направление на юг по проливу, держась в семи-восьми милях от берега. Приблизившись к Цусима-зунду, они приняли влево, сокращая дистанцию до устья пролива. Когда броненосные крейсера оказались почти на траверзе мыса Камасусаки, их восьмидюймовки открыли огонь. По дальномеру с северной батареи до них было 64 кабельтовых.

Первый японский залп лег с перелетом, так же как и два других, но постепенно они пристрелялись, и тяжелые фугасы стали ложиться примерно на позициях брошенной японской шестидюймовой батареи и на холме, на самом мысу, где располагалась уже новая наша батарея скорострельных шестидюймовок. Причем было ясно, что бьют по площадям. Из-за молчания наших укреплений их точного места из пролива разглядеть не могли. Так что это было не опасно.

По мере продвижения японского отряда к югу, такому же неэффективному и непродолжительному обстрелу одним только главным калибром подвергся мыс Гоосаки и торчавший на мели недалеко от него «Мономах», после чего канонада прекратилась. Броненосцы даже не успели выйти из Цусима-зунда. Батареи не отвечали. Потерь в людях и повреждений ни укрепления, ни подбитый крейсер не имели.

Обстреляв форты, японцы, не сбавляя хода, проследовали далее, вновь начав отдаляться от побережья и идя ломаным зигзагом. За ними все время следили с сигнальных постов, передавая информацию в Озаки, где под парами стояла эскадра.

Не выказывая более агрессивных намерений, они обогнули по широкой дуге мыс Коозаки и скрылись из вида в восточном направлении. За время обстрела с береговых сигнальных постов кроме броненосных крейсеров удалось разглядеть так же характерные однотрубные силуэты «Нанива» и «Такачихо», проскочившие западнее. Атаковать они даже не пытались, занимаясь, вероятно, исключительно обеспечением безопасности судов, шедших проливом еще дальше к западу и вообще почти не различимых в клубах дыма из многочисленных труб.

Численность миноносцев и истребителей, также державшихся поблизости и обеспечивавших охрану, точно установить не удалось. Они временами скрывались из вида и постоянно резко маневрировали, совершенно не соблюдая никакого строя и часто прорезая колонны больших кораблей во всех направлениях.

Следом за крейсерами и миноносцами мимо Цусимы, огибая острова с севера и юга, до самого заката тянулись пароходы всех размеров: от небольших каботажников до вполне приличных транспортов. Никакой явной охраны, кроме одного или двух отрядов истребителей, маневрировавших напротив Цусима-зунда, у них уже не имелось.

Из-за низкой степени боеготовности первого боевого отряда Тихоокеанского флота атаковать даже эти неохраняемые суда не стали. К тому же складывалось впечатление, что нас выманивают на мины или под торпеды занявших позиции у выхода подводных лодок. По крайней мере, по словам наших подводников, они так и сделали бы.

На всякий случай, на их поиск выслали миноносцы с эсминцами. Но они ничего не обнаружили, хотя нервы японским сородичам, судя по всему, потрепали. Те сбились в отряды и курсировали в отдалении, постоянно пуская сигнальные ракеты.

А мимо по одному и группами, большие и совсем маленькие, нескончаемым потоком шли пароходы, а к вечеру потянулись и парусные суда. Все они шли от корейских берегов. Назад никто не возвращался. Видимость заметно улучшилась и позволяла с прибрежных возвышенностей через хорошую оптику биноклей и зрительных труб следить за неожиданным и странным большим исходом японцев из Южной Кореи. К ночи движение прекратилось.