Ардагаст и братство тьмы - Дмитрий Баринов

А железная дружина аланов уже подъезжала к самой горе. С замирающими сердцами глядели опытные, бесстрашные воины на три сияющих огня и соединивший их луч. Белое сияние вдруг налилось цветом бронзы, затем — золота. Мелодичный звон, словно от больших колоколов, разливался над степью. Что-то доброе и светлое, чему грех мешать, совершается на горе — это поняли все воины.

Но вот умолк звон, погас свет, и всадники, повинуясь Фарзою, стали железным кольцом окружать гору. Ларишка бросила взгляд за Днепр. Вскочить на коня, поскакать туда, привести дружину? Нет. Усобицы в Аорсии не хотел и Ардагаст — царица это хорошо знала. Значит, рассчитывать он сейчас мог лишь на силу убеждения. Фарзой бесстрашен, но умён и осторожен. А уж против чар неведомого колдуна дружина вряд ли могла помочь. Разве что Волх со своими оборотнями... Двенадцать из них, впрочем, улетели соколами вместе с Миланой в Суботов, за волшебными русальными жезлами.

Главное же — царица не хотела, не могла оставить мужа в этот тяжёлый и опасный час. Заметив её колебания, Лютица сказала:

— Иди к Ардагасту. А я уж найду, кем оборотиться. И предупредить кого надо сумею.

С посохом в руке Ларишка быстро пошла в гору. А вслед за ней побежала неприметная белая зайчиха.

Окружив гору всадниками, Фарзой спешился и пошёл наверх в сопровождении Инисмея, Умабия, Валента и двух десятков дружинников. Рядом с людьми понуро брёл невидимый демон Мовшаэль. В святилище великого царя уже ждали. У жертвенника стояли трое: Вышата сжимал посох с трезубцем, Ларишка — с богиней, Ардагаст — Огненную Чашу. Все трое выглядели дружелюбно, но гордо и бесстрашно. Фарзой приветственно поднял руку:

— Здравствуй, Ардагаст! Я рад за тебя. Теперь я точно знаю, кто лучший воин Аорсии. Давай же мне то, за чем я тебя посылал. Стрелу Абариса!

Великий царь Аорсии выглядел радушно и был полон самого искреннего благоволения к царю росов. А солнечная стрела — вот она за пазухой. Отдай её — и сохранишь мир для росов и всей Аорсии, и будешь наслаждаться славой и богатством, добытыми в далёком походе, и обретёшь ещё большие милости и доверие Фарзоя. И сможешь спокойно вернуться в Суботов, к Добряне и детям, отдохнуть от битв, чудес, чудовищ... Как и всякий венед, Зореславич любил мир и согласие между людьми. Но Вышата тихо произнёс всего два слова: «Здесь Валент»...

И мирные желания отступили, скрылись, как скрываются женщины и дети за спины воинов в час вражеского набега. Рука Братства Тьмы вновь тянулась к небесному золоту,, готовая сдавить и вырвать огненное сердце Скифии! Предать всех живых и погибших участников великого похода на север, всех своих предков и потомков, всю открывшуюся ему бескрайнюю страну? Нет таких благ во всём мире, за которые он, Ардагаст, мог бы совершить подобное. Воин Солнца снова был готов к бою. Спокойно, но твёрдо Зореславич произнёс:

— Эту стрелу Даждьбог-Гойтосир в Доме Солнца дал мне. Ни о тебе, ни о ком другом из земных царей он не сказал.

— А разве это нужно говорить? Ты забыл, кто из нас великий царь, а кто подручный. Вспомни, даже в Великой Скифии твои предки-цари были подвластны скифам царским.

— Главными землями скифов царских на реке Герр владеешь не ты, а Роксаг. А потомками их в Таврике правит Ходарз. Кому же я должен подчиняться?

— Тому, кто сделал тебя царём! — В голосе Фарзоя раскатом далёкой ещё грозы зазвучал гнев.

— Царём тебя избрало собрание росов. Но ведь там был я с аланской дружиной. А послал меня отец, — вмешался Инисмей.

— Я это помню и верен вам, царю и другу. Но эту Чашу и эту стрелу дали мне не вы, а боги, — мирно, с достоинством ответил Ардагаст.

— Да он обнаглел не хуже Роксага! — рявкнул Умабий. — Но тот хоть сармат, а этот? Лесной медведь, убийца родного дяди! Сарматы с венедками таких каждый год сотнями приживают...

— Не позорь своих седин бранью, — смело отозвалась Ларишка. — Мы всё это уже слышали. От медведей... вернее, полумедведей. А ещё от одной дуры, что нашла свою смерть во льдах у самого Белого острова. Её муж после этого поумнел, хоть он и моложе тебя.

Умабий возмущённо засопел, рука его легла на меч. Фарзой довольно погладил золотую пряжку пояса. На ней бог охоты, хитро ухмыляясь, удерживал двух готовых вцепиться друг в друга грифонов. Но Ардагаст, словно не замечая перепалки, спокойно сказал:

— Зачем тебе стрела Абариса, великий царь? Она — ключ от пещеры с Колаксаевыми Плугом и Секирой. Но нет сейчас царя, достойного овладеть ими. Так решили боги на своём совете в Экзампее. Мне дозволено лишь увидеть эти дары. Для того мне и дана стрела.

— Ты не спрашивал богов, когда добывал Чашу! — возразил Фарзой. — А теперь удачи попытаю я. Увидишь, боги будут за меня.

— Ты не знаешь, к чему рвёшься, великий царь, — вмешался Вышата. — Эти дары — фарн, священное счастье царства. В них — сила Огненной Правды, а она выше богов. Сами боги не могут дать или отнять фарн, а могут лишь допустить или не допустить к испытанию. Достойного же выбирает сам фарн. А недостойный может завладеть властью, но не фарном.

Ларишка с насмешливым видом сказала:

— Был в Туране, у восточных скифов, неправедный царь Афрасиаб. Боги спрятали от него фарн на дне моря. Он тогда снял штаны и стал нырять за счастьем. Три раза нырял и ничего не поймал, только ругался хуже Умабия.

За спиной у Фарзоя послышались приглушённые смешки. Вышата с сожалением произнёс:

— Бойся потерять и тот фарн, что имеешь, царь Фарзой! А он у тебя есть, я вижу. Станешь неправду творить — улетит он от тебя соколом, убежит золотым бараном. Только мы, волхвы, и увидим. Помни же: неправедный царь — не царь! — грозно воскликнул волхв, потрясая посохом с трезубцем.

— Больно вы все праведные! — процедил Фарзой. — Гойтосира чтите, зато с Ваю драться не боитесь. А я вот чту Ветер и Меч, Ваю и Ортагна. И вы покоритесь моим богам, если живете в моём царстве! — Царь обнажил меч, с силой всадил его в снег.

— Отдай стрелу, Ардагаст, не ввергай царство в усобицу! — отчаянно воскликнул Инисмей.

— Отдам, если велят Светлые боги. Они выше нас обоих, а выше их Огненная Правда. Без неё царство твоё — Чернобожье! — непреклонно ответил Зореславич.

— Кто тобою правит, царь Фарзой? Богов за тобой не вижу, а вижу беса и чернокнижника! — воскликнул Вышата.

Царь Аорсии махнул рукой, и из-за его спины вышел Валент. На лице некроманта играла снисходительная улыбка.

— Всё служишь Солнцу, Вышата. А я — никому. В этом грязном мире нет бога, достойного того, чтобы истинно мудрый служил ему. А какого духовного совершенства ты мог бы достичь! Какой власти над материей!

— А ты сам сколько добра мог бы сделать людям! Иначе для чего совершенство, власть? — простовато развёл руками волхв.

— Уж конечно не для этого мира, не заслуживающего спасения, и его тупых обитателей. Духовно совершенный — это тот, кого мир не достоин. Разбить столь прекрасный сосуд, чтобы из его черепков поить, — Валент презрительно скривился, — «ближних»? Их дух могут возвысить разве что страдания плоти.