Повседневная жизнь русских щеголей и модниц - Елена Николаевна Суслина

Из обеих столиц приезжали на ярмарочные торги французские «мадамы», содержательницы модных магазинов. Они закупали те самые безделушки, косметику и парфюмерию, которыми затем торговали в городах, значительно увеличив закупочную стоимость.

В шумных рядах промеж вертких молодых помощников, деловых людей и осанистых купцов целый день фланировали важные иностранцы и русские помещики с их многочисленными семействами. Здесь встречались и знакомились, здесь царила атмосфера, похожая на ту, что была в городских рядах.

Съезжались к полудню, обязательно вырядившись в лучшее платье, украсив себя драгоценностями. Проводили здесь не менее двух часов, неспешно передвигаясь по торговым улицам верхом, в экипаже или пешком. Многие родители привозили на ярмарки своих дочерей в надежде найти жениха. Так что, глядишь, и пристроишь засидевшуюся дочку. Рассказывали, что почти каждая ярмарка завершалась несколькими свадьбами.

Поездка на нее была запоминающимся ярким событием и для членов семьи, и для торгового человека. Николай Васильевич Гоголь рассказывал, как однажды видел замечательную сцену приготовления к отъезду на ярмарку. Засидевшись с приятелем до глубокой ночи, они вышли на улицу и обратили внимание на соседский дом, в котором все окна были плотно закрыты ставнями и лишь в одном таинственно горел свет. Невольное любопытство заставило их заглянуть туда. То, что они увидели, удивило их не меньше.

«… В довольно большой опрятной комнате с низким потолком и яркими занавесками у окон, в углу, перед большим киотом образов, стоял налой, покрытый потертой парчой; перед налоем высокий дородный и уже немолодой священник в темном подряснике совершал службу, по-видимому, молебствие; худой, заспанный дьячок вяло, по-видимому, подтягивал ему. Позади священника, несколько вправо, стояла, опираясь на спинку кресла, толстая женщина, на вид лет шестидесяти с лишним, одетая в яркое зеленое шелковое платье и с чепцом, украшенным пестрыми лентами на голове; она держалась сановито и грозно, изредка поглядывая вокруг себя; за нею, большей частью на коленях, расположилось пятнадцать или двадцать женщин, в красных, желтых и розовых платьях, с цветами и перьями в завитых волосах; их щеки рдели таким неприродным румянцем, их наружность так мало соответствовала совершаемому в их присутствии обряду, что я невольно расхохотался и посмотрел на моего приятеля; он только пожал плечами…

Вдруг калитка подле ворот с шумом растворилась, и на пороге показалась толстая женщина, лицом очень похожая на ту, которая в комнате так важно присутствовала на служении.

— А, Прасковья Степановна, здравствуйте! — вскричал мой приятель. — Что это у вас происходит?

— А вот, — забасила старуха, — сестра с барышнями на Нижегородскую ярмарку собирается, так пообещала для доброго почина молебен отслужить».

Ярмарки с их праздничным шумом, хмельной ресторанной удалью, пестрой толпой посетителей были так притягательны, что порой глава семейства, оставляя домашних, отправлялся на ярмарку один. Жена с детьми покорно дожидалась возвращения муженька либо с подарками, либо проигравшегося в прах…

Татьяна Петровна Пассек (1810–1889) в воспоминаниях об отце писала: «Семейной жизнью скучая, любил общество, вел большую игру и нередко на целые месяцы уезжал то в столицы, то на большие ярмарки, с которых привозил одновременно ковры, хрусталь, фарфор, громадных рыб, жене шляпу, кучеру кушак, золотую табакерку с музыкой, духи…»

Туда же привозили свои товары знаменитые русские парфюмеры Ралле, Брокар и все более-менее уважающие себя промышленники, там открывали постоянные ярмарочные отделения своих фирм и завязывали прочные отношения с купцами из Персии, Бухары, Китая, Японии и Сибири. Так товары, сделанные в Москве, Петербурге или Варшаве, находили своих владельцев в самых отдаленных уголках Российской империи и у ее соседей.

* * *

Немаловажным новшеством в торговой жизни России стали выставки. Так называли публичные, устроенные по определенному плану места для знакомства с промышленными товарами или произведениями искусства данного округа, страны или многих стран. Первая промышленная выставка прошла в Лондоне в 1761 году, затем в Париже в 1763 году, в Дрездене в 1765 году, в России она открылась в 1829 году в Петербурге. С 1848 года решили проводить выставки каждые четыре года на пятый в Петербурге, Москве и Варшаве.

Экспонировались «изделия всех родов по желанию фабрикантов и ремесленников, имеющих собственные заведения. Не принимались… предметы наук и художеств и изображения чисто теоретические, неудобоприменимые к промышленности, равно предметы простого рукоделия, например шитые платья, кухонные и косметические изделия не фабричного изготовления».

Экспонаты выставки продавали в день ее закрытия, комиссии оценивали достоинства и недостатки предоставленных изделий и назначали награды.

Парфюмерные товары представлялись на них довольно широко. Производители российской парфюмерии и косметики старались их не пропускать. На Всемирную Венскую выставку 1873 года свои товары привезли производители П. П. Козлов, торгующий под фирмой «Московская косметическо-химическая лаборатория», Э. Эйхлер, И. Д. Зоммер, Ф. А. Кельчевский и др.

С Парижской выставки 1878 года Генрих Афанасьевич Брокар писал жене, что если бы он знал, сколь эффектно будет представлена французская косметика, то постарался бы устроить свой павильон более респектабельно и выставить больший ассортимент товара, который не только не уступал по качеству французскому, но и превосходил его.

Вообще, что касается внешнего оформления русских киосков, то оно оставляло желать лучшего. Наш соотечественник, побывав в 1885 году на выставке в Антверпене, рассказывал, что отечественная косметическая и парфюмерная промышленность представлена бездарно. Мало того что ассортимент товаров Ралле и Брокара оказался просто скуден, еще и оформление киосков не отвечало международному уровню. Говорили, что если «в магазинах Ралле и Брокара в Москве можно иметь очень хорошие духи в изящных флаконах, но на всемирной конкурс обе фирмы явились с весьма мизерными произведениями, которые вдобавок были расставлены крайне небрежно и неизящно».

Надо сказать, что в России Брокар чувствовал себя куда увереннее, чем на исторической родине, и здесь на Московской Всероссийской промышленно-художественной выставке 1882 года Генрих Афанасьевич Брокар устроил небывалый доселе рекламный трюк — фонтан из своего знаменитого «Цветочного» одеколона. Это вызвало сенсацию. По рассказам очевидцев, в первые дни открытия фонтана с одеколоном многие посетители снимали с себя пиджаки и целиком погружали их в фонтан. Представляете, сколько одеколона выжималось затем в банки и склянки!

Кроме изделий Брокара публика познакомилась с замечательными духами, получившими награду и изготовленными в петербургской техно-химической лаборатории Элиашева. Северная столица блеснула работами химической лаборатории Ф. Линде, химической лаборатории Жоржа Дютфуа и Амиля Коласа. Надо сказать, что в основном это все были предприятия молодые: лаборатория Элиашева существовала с 1875 года, Линде с 1867-го; что же касается московских производителей, то здесь были фабрики со стажем, например «Луи Буис и К°», образованная в 1817 году, правда, своих