Муссолини и его время - Роман Сергеевич Меркулов

«мушкетеры Балиллы» продолжали с важностью маршировать по площадям и улицам своих городов, торжественно провозглашая: «Во имя Бога и Италии клянусь выполнять приказы дуче и отдавать все силы и, если понадобится, кровь во имя фашистской революции» – так звучал текст присяги ликторской молодежи.

И в хорошем, и в плохом новая организация походила на старую: увеличилась лишь военная компонента. Детям частенько показывали грозные танкетки или водили с экскурсией на военные суда, но ничего удивительного в этом не было. На дворе стояла вторая половина 30-х годов – фашистский режим становился все более крикливо-милитаристским, что отражалось не только на учебном процессе, но и на всей школьной атрибутике. Все чаще на обложках тетрадок или дневников итальянских школьников появлялись изображения военной техники, фото победоносных полководцев (и прежде всего, конечно же, дуче!) и всё прочее на военно-историческую тематику, ей же все чаще были пронизаны сюжеты детских книг или настольных игр. Схожие процессы милитаризации сознания подростков происходили и в СССР, и в нацистской Германии. Заявляя о том, что «фашистское образование должно быть образованием для битвы», исполнительный Стараче действовал в духе времени и пожеланий своего шефа, бесконечно повторявшего на все лады о необходимости превратить итальянцев из нации музыкантов, философов и поэтов в нацию пехотинцев, танкистов и летчиков. Школьные учителя, почти поголовно состоявшие в партии, и университетские профессора, разделявшие бремя преподавания с представителями партии, обязаны были способствовать этому под угрозой увольнения. Занятия в школах начинались с торжественного исполнения партийного гимна и «римского приветствия» национальному флагу, но и в собственно учебном процессе значительное место занимала идеологическая подготовка будущих фашистов. Если самые маленькие школьники по слогам читали напечатанные в их учебниках бесхитростные предложения вроде «Бенито Муссолини очень любит детей – дети Италии очень любят своего дуче», то, начиная со старших классов и заканчивая учебой в университете, в дальнейшем воспитанием молодежи занимались представители партии, разъяснявшие школьникам и студентам идеологически постулаты фашизма, внешнюю и внутреннюю политику режима, а также, разумеется, всю гениальность дуче, сумевшего добиться нынешнего величия Италии. Помимо учебных структур, около сотни тысяч итальянцев состояли членами специально созданного Национального фашистского института культуры, главной задачей которого являлась популяризация партийной идеологии среди «образованных слоев» населения.

В ретроспективе решение Муссолини назначить вместо Риччи своего партийного паладина оказалось ошибочным – Риччи подходил для такой роли намного лучше, нежели прямолинейный и нехаризматичный Стараче, редко осмеливавшийся проявлять какую-либо инициативу. Под его руководством «Итальянская ликторская молодежь» постепенно утратила присущий прежним фашистским молодежным структурам динамизм, выродившись в пропагандистское продолжение партийной идеологии. Прежде в печатных изданиях балилл еще велись осторожные дискуссии о путях развития «молодого фашизма»; пусть они и не выходили из рамок господствующей идеологии, но все же создавали иллюзию свободного обсуждения, привлекая в партию студенческую молодежь и хоть немного разбавляя утомительную пропагандистскую риторику фашистской печати.

Теперь же с любой, даже крайне осторожной, полемикой было покончено – время разговоров прошло, считали Муссолини и его партийный вожак. Закончились и разглагольствования о «молодой Италии», о переменах, которые принесет с собой «власть молодых», – отныне речь шла исключительно о долге и повиновении фашистскому режиму и монархии, символом которых были изрядно постаревший Муссолини и король, никогда не пользовавшийся в Италии большой симпатией. «Я предпочитаю тех, кто трудится упорно, глухо, слепо, в полном повиновении и, по возможности, в молчании», – сказал дуче. Чернорубашечники вроде Итало Бальбо, способные еще вызывать прилив энтузиазма, были оттеснены в сторону самим Муссолини, который требовал от своих помощников не увлекать молодежь за фашистским движением, как это было когда-то, а воспитывать ее и надзирать за ней. Не слишком заманчивая перспектива для балилл и авангардистов!

Неудивительно, что основная масса критических воспоминаний о фашистских молодежных организациях относится именно к периоду 1937–1943 годов. Для многих молодых людей перемены в руководстве были связаны со временем утраченных иллюзий – режим больше не боролся за сердца и умы, он попросту заставлял беспрекословно служить ему. Муссолини собственноручно выхолостил «молодую энергию фашизма», обрубив любую инициативу снизу, и тем самым обрек партию на скорое увядание.

Еще большие усилия, по мнению фашистов, требовались, чтобы расшевелить взрослых – и сделать из них «настоящих итальянцев эры Муссолини». «Прирожденные колонизаторы», как называли фашисты итальянскую нацию, приучались к занятиям по военно-спортивной подготовке по «фашистским субботам». Если дети демонстрировали свой патриотизм написанием лозунгов на стенах домов, то их отцам и матерям приходилось намного труднее.

Свободным временем родителей ликторской молодежи все больше распоряжалась фашистская организация «После работы», созданная еще в 1925 году как фашистский аналог социалистических общественных структур такого рода. Она была призвана улучшить социальное положение работников всех сфер труда (в основном речь все же шла о рабочих) путем организации туристических и спортивных мероприятий, сети кружков по интересам и т. п. Появление в Италии массового внутреннего туризма было напрямую связано с деятельностью «После работы». Помимо всего организация поддерживала сеть небольших торговых точек, осуществлявших продажу товаров первой необходимости (по твердым ценам) для своих членов.

Первоначально режим не ставил перед этой структурой сугубо пропагандистских задач, указывая, что цель «После работы» – «развертывать и объединять учреждения, повышающие благосостояние рабочих и поощряющие полезное употребление свободного времени; организовывать централизованную помощь всем этим учреждениям посредством технических секций культуры, спорта, музыки, театра, кино, радио для более высокого развития рабочих в физическом, духовном и моральном отношении; заботиться о материальных средствах оборудования различных спортивных площадок, плавательных бассейнов, приобретения инвентаря; обеспечивать отдельным лицам и коллективам льготы для посещения театров и концертов, а также для путешествий и экскурсий».

Однако с конца 20-х годов, когда руководство организации последовательно начали возглавлять партийные секретари, роль идеологии неуклонно возрастала. Это немедленно сказалось на деятельности «После работы» – возможное стало обязательным. Так, занятия физкультурой из удовольствия превратились в унылые пропагандистские мероприятия, обязательные для посещений по выходным дням. В этом стремлении вдохнуть жизнь в глубоко зарытые доблести древнеримских времен можно наблюдать проявления того же примитивного фетишизма, что и в копировании германского парадного строевого искусства или нацистской расовой доктрины. Государство, то есть партийная иерархия с вождем наверху, – произвольно подавляло, унижало, принуждая миллионы людей регулярно исполнять ряд бессмысленных вещей, тем самым лишая народ свободы и права распоряжаться собой. С этой точки зрения физические меры по воспитанию нации и «репрессивные политические» законы являлись предметами одного порядка: все они были направлены на воспитание единомыслия, приучая итальянцев послушно следовать распоряжениям фашистского руководства.

В то же время некогда гибкая и относительно свободная структура «После работы» с середины 30-х годов начала «окостеневать» так же, как это произошло и с «Балиллой» – под