Доля слабых - Андрей Рымин

Горы позади с безумным грохотом окончательно сомкнулись. И не зря-таки Йенна убралась от устья каньона на приличное расстояние. Выдавленные из места стыка бурлящие струи смешавшихся земли и воды выплеснулись на окружающий лес безумной бурой рекой, ломая на своем пути, словно спички, и унося за собой огромные вековые деревья. Эта беснующаяся река прошла буквально в какой-то сотне ярдов от лежащей обессиленной женщины, но она этого даже и не заметила. Как не заметила Йенна и вынырнувшей из устья разлома за считанные минуты до хлынувших оттуда же грязевых потоков стремительной человеческой фигуры.

* * *

Приходя в себя, Йенна все еще лежала в траве, наслаждаясь наконец-то наступившей вокруг тишиной. Селевая река перестала реветь и окончательно иссякла. Земля больше не дрожала, и, кажется, женщина даже стала различать в отдалении трели очнувшихся птиц.

От смерти ее спасла только нечеловечески быстрая реакция Вечной. Уловив краем уха характерный знакомый свист, женщина, только что лежавшая неподвижно, резко сдвинулась в сторону. Нож, брошенный умелой рукой, воткнулся в землю там, где мгновение назад находилась ее неприкрытая шея. Вскочив, развернувшись и успев при этом выхватить из висевших на поясе ножен кинжал, Йенна сразу увидела своего несостоявшегося убийцу.

Одетый в неопределимого из-за грязи цвета дорожный костюм человек стоял в десяти шагах от нее. За спиной незнакомца клочьями свисали обрывки плаща. На боку, перекосившись, болтались пустые ножны. Шляпы, приличествующей данному одеянию, на голове не было. И даже из пары сапог только левый остался сидеть на ноге. В общем, зрелище из себя ее враг представлял довольно жалкое. Как, видимо, и она сама. И дело здесь было не только и не столько в одежде. Лицо человека покрывали бугры волдырей, частью лопнувших. Слипшиеся волосы превратились в бесформенный бурый комок. Розовая обожженная кожа на шее сморщилась и местами обвисла. Уцелевшие каким-то чудом глаза холодно смотрели на Вечную. Левая рука незнакомца висела вдоль тела плетью, зато правой он управлялся на удивление быстро и ловко — место брошенного ножа в ее пальцах уже занял короткий меч.

«Как он только его не потерял в этом хаосе? Как он вообще смог из этого хаоса выбраться?» — сами собой ворвались вопросы в замутненное сознание Йенны.

— Отдай мне камень и будешь жить, — прохрипел обожженный.

Первые слова незнакомца поставили Йенну в тупик. Гудящая голова напрочь отказывалась работать. «Какой камень? Какая жизнь? Какая жизнь без Асура? О чем он вообще? Асур…»

— Можешь не смотреть на мою сломанную руку, женщина. Если потребуется, я убью тебя и одной.

Голос мужчины, несмотря на его внешний вид, звучал уверенно и спокойно. В другое время Йенна наверняка испугалась бы этого человека. От него так и веяло силой. Сейчас же она уже позабыла про страх, как и про большинство других чувств. Полное безразличие ко всему на свете и какая-то вязкая беспросветная усталость тяжким грузом навалились на Йенну, заглушив в этот миг даже горе. В душе Вечной разлилась пустота.

«Пусть убивает. Быстрее бы уже все закончилось. Не могу уже! Не могу!»

— Молчишь? Глупо. — Незнакомец по-прежнему не спешил нападать. — Зачем он вообще тебе? Весь цикл сидишь на Осколке звезды, как собака на сене. Сотни лет прячешься, а могла бы… Крысиная жизнь, одним словом! Отдай лучше. Сама ты мне не нужна.

«Осколок звезды?» — В пустоте наконец промелькнула какая-то мысль. «Звездочка?!» — разум Йенны проснулся, и рука неосознанно потянулась к висевшему на шее кулону.

— Кто ты? — Хриплый голос как будто принадлежал кому-то другому. Горло слиплось, язык еле ворочался. — Ты не из Братьев. Чего тебе надо?

Мужчина, видимо, попытался довольно улыбнуться, полагая, что втянув ее в разговор, наполовину добился успеха, но его обезображенное лицо стянулось лишь в жуткую маску.

— Маленький голубой кристалл с шестигранным сечением в полпальца длиной. И не говори мне, что ничего о нем никогда не слышала. Я точно знаю, что камень сейчас у тебя.

— Кто ты?! — Вырвавшиеся изо рта Йенны звуки походили на рычание зверя. Побелевшие пальцы с новой силой впились в кинжальную рукоять.

— Спокойнее, женщина! — Клинок незнакомца ожил, взлетев вверх. — Конечно же, я не из Братства. Проклятых они отчего-то в свои ряды не берут. Давай уж разойдемся по-мирному. Повторюсь, ты мне не нужна. Я просто хочу вернуть назад свою вещь, да и только. Стоит ли умирать из-за какой-то безделицы?

— Вы убили Асура, — отрешенно пробормотала Йенна, как будто бы донося эту истину до себя же самой.

— Твой любовник? Сочувствую. — Незнакомец, похоже, не понимал, что с ней творится. — К людям привязываться — последнее дело. Смертным свойственно умирать. Но мы-то с тобой не такие.

«Умирать… Асур умер из-за какого-то паршивого камня! Волшебного? Да пусть, хоть сто раз! Мама, ты видишь, что мне принес твой подарок! Мама, ты видишь?!»

Впервые за несколько сотен лет из глаз Вечной полились слезы.

«Нет! Виновата не мама! Виноваты они! Он! Этот самый ублюдок с облезлым лицом! Эта тварь! Это все он!»

Окончательно утвердившись в своем открытии, умудренная прожитыми веками и обычно прекрасно умеющая себя контролировать женщина, потеряв рассудок, молнией, бросилась на врага. Сейчас он превратился для нее в сосредоточение всего мирового зла, всего испытанного ей горя и отчаянья, всей пережитой и не пережитой еще боли. Залитые кровью глаза обезумевшей Вечной пылали огнем. Ненависть целиком поглотила рассудок несчастной. Все остальное ушло. Йенну накрыла багряная пелена.

И столько ненависти, дикой, жгучей и неподдельной, вложила Йенна в свой бросок, что он увенчался успехом. Бесшумной тенью мелькнул клинок незнакомца. Полетела в сторону подставленная под удар и тут же отрубленная чуть ниже локтя женская рука. Зато вторая, правая, успела вогнать сжимаемый в пальцах кинжал в грудь врага по самую рукоятку.

Длины лезвия хватило с запасом — Вечный умер мгновенно. Кровь двух бессмертных смешалась, стекая к земле. Но разъяренной Вечной этого было мало. Навалившись на застывшее тело, Йенна впилась диким безумным взглядом в уже остекленевшие глаза и, рыча словно зверь, продолжала наносить удар за ударом. В звуках, исходящих из горла женщины, не осталось ничего человеческого.

* * *

Старый дремучий лес шелестел мириадами листьев. Буки, дубы и грабы будто бы вели меж собой разговор тихими шуршащими голосами. Не иначе, как обсуждали чудную пришелицу, потревожившую покой старой чащи. Не диковина, вроде бы. Человек. Но какой-то неправильный. Не такой, как другие. Много разного повидал древний лес на своем веку. Много разных существ проходило и проползало под его густыми кронами, но таких, как медленно бредущая в тени безучастных деревьев женщина, доселе ему зреть не доводилось.

И дело здесь было, ни в ее жутком виде, ни в перетянутой ремнем окровавленной культе, ни в нечеловеческих, каких-то дерганых, движениях, а в ее абсолютно пустых, ничего не выражающих, глазах. Таких мертвых глаз у живых с виду существ лес еще не встречал.