Судьба боится храбрых - Андрей Имранов

— Глюк какой-то, — сказал Тим и присмотрелся к своей полосе — из чего она сделана? Полоса, словно только этого и ждала, вдруг расширилась на все обозримое поле и заполнилась письменами. «Как в компьютере, когда мышку наводишь, — подумал Тим. — Как такое может быть, чтобы мной кто-то в компе играл? Может, права мама — я рехнулся и весь этот мир мне просто чудится? Чё там написано-то хоть?» Тим присмотрелся к тексту — это был какой-то список. На каждой строчке шло имя… даже не имя, а имя-образ… а рядом с ним — маленькая полоска какого-нибудь цвета. Некоторые были подлиннее, некоторые — покороче, некоторые — красные, некоторые — зеленые. «Блин!» — подумал Тим, начав понимать, и посмотрел на самую верхнюю строчку. Полоска там была не самой длинной, но красной. А рядом с ней безразличным взглядом смотрел на Тима не кто иной, как Руша Хем. Тим хмыкнул и, уже догадываясь, что он там увидит, бросил взгляд вниз. Список прокрутился перед глазами, потом остановился, дойдя до конца. Здесь большинство полосок были длинными и зелеными. Изображенные рядом лица на первый взгляд показались Тиму незнакомыми. Но одно лицо — рядом с короткой желтой полоской — он вспомнил. Это была та самая девушка-волин, которая так и не дала Тиму накормить лошадь.

— Вашу машу! — сказал Тим потрясенно. — Это же шаретор! Удостоился наконец.

Посмотрел озадаченно на список еще раз. «Это, получается, — подумал он с веселым удивлением, — за каждую драку мне еще и денег давали? Так вон они чего сопротивлялись-то. Ну и зря, мне ж ихних денег не надо было, только еды да воды немного. Так что сами дураки». Моргнул, мотнул головой — и длинный список исчез, словно его и не было. Жадно огляделся. Поток безразличных людей обтекал его, как водный поток обтекает скалу, и над каждым из них плыла в воздухе полоска шаретора.

— Ни хрена себе, — сказал Тим. — Упасть — не встать.

Помнится, Нальма совсем другое про шаретор говорила. Что он не виден как что-то определенное, а просто — виден. Уверяла, что Тим поймет, когда сам увидит, — и что? Пожалуй, местные жители все же видели шаретор как-то иначе. Ну неудивительно — где им было в Варкрафт играть? Кстати, все полоски в обозримом пространстве были куда бледнее, чем у Тима, и этот факт привел его в мрачно-веселое настроение. Он поймал первого попавшегося под руку прохожего (шаретор невелик, большой долг какому-то Сай Машу, масса микроскопических долгов ему простых людей) за шкварник и спросил без лишних предисловий:

— Где живет Сах Аот?

Прохожий хлопнул глазами и уставился на Тима, но не сделал ни малейшей попытки вырваться и сбежать.

— Глухой, что ли? — поинтересовался Тим участливо. — Повторяю: где живет Сах Аот?

— Не глухой, — отозвался прохожий растерянно. — Там живет, в Маар-Алтауше, — и махнул рукой. «Дом тысячи имен», — машинально перевел Тим и уточнил:

— Это вон та пирамида в конце улицы?

— Да.

— Понятно… я так и думал. А скажи, много ли… волинов у Сах Аота в этом Маар-Алтауше?

— Не знаю, — прозвучал недоуменный ответ. — Тысячи… может, больше… Не знаю.

— Тысяча так тысяча, — сказал Тим, отпуская прохожего и теряя к нему интерес. — Тысяча так тысяча, — повторил он громче, пуская лошадь быстрым шагом. В другое время он бы не преминул поглядеть по сторонам, может, даже свернуть с главной улицы и проехаться по переулкам, тем более что посмотреть было на что — в Аль-Аоте Тим впервые в этом мире увидел что-то, к чему было применимо слово «архитектура». Некоторые, даже многие, дома уже не являлись просто стенами и крышей. Какие-то вычурные столбы несомненно декоративного назначения вдоль стен, рельефный рисунок самих стен, фигурные проемы окон — похоже, здесь дома имели чуть больше чем просто утилитарное назначение. Впрочем, как тут же отметил Тим, все нестандартные дома были старыми, и, похоже, их никто не стремился поддерживать в хорошем состоянии: столбы везде были в явном некомплекте, стены потихоньку разрушались, а в оконных проемах частенько наблюдались явно не предусмотренные архитектором проломы. Все это Тим отмечал краем глаза, не сводя взгляда с пирамидального здания в конце улицы. Главная улица Аль-Аота была спроектирована по общему для всех населенных пунктов этого мира принципу — улица, площадь, дом Хозяина. Только помасштабнее — дома по бокам в два этажа минимум, дорога — как Невский проспект, площадь в конце улицы — целое Марсово поле, да и сам дом Хозяина выглядит куда как презентабельно. Перед его входом Тим с удивлением даже статуи обнаружил — две одетые в длинные робы фигуры пятиметровой высоты стояли по бокам от входа, почему-то спиной к площади. Сам Дом тысячи имен имел семь этажей, каждый этаж был, похоже, квадратным в плане и немного меньше предыдущего, крышу самого верхнего этажа украшала еще одна, сильно избитая временем, скульптура, которая, похоже, когда-то изображала летящую птицу. Теперь, правда, она изображала птицу бесклювую и бескрылую.

Тим спешился у входа и пошел к статуям. Полное отсутствие народа на площади его удивило, но не насторожило — мало ли, может, у них принято. Статуи оказались безликими — выходящий из Дома человек тоже видел две фигуры, но уже обращенные спинами к входу. Тим поудивлялся странной фантазии скульптора, потом усмехнулся: «Правильно. У них тут так и принято. Ко всем задом». Вынул меч и вошел в полутьму Дома тысячи имен.

Он ожидал, что «тысячи» волинов навалятся на него сразу, как он переступит порог, но внутренние помещения Дома были пусты и безжизненны. Нет, они не выглядели ненаселенными — несмотря на обычный аскетизм местных жителей, следы пребывания в Доме большого количества людей скрыть было невозможно, да никто, пожалуй, этого сделать и не пытался. Тим обошел стандартные жилые комнатки, тихо недоумевая, куда подевались все их обитатели — может, поджидают его на следующих этажах?

Но второй этаж тоже был пуст. Здесь помещения были побольше, попадались комнаты, уставленные шкафами со свитками и всякими неясного назначения предметами, несколько квадратных залов со странными геометрическими рисунками на полу, и — опять ни души.

Третий этаж состоял из одной большой залы в центре, все стены которой были покрыты порядком поистершимися фресками. Тим направился к лестнице, кидая на стены быстрые взгляды — похоже, когда-то здесь были изображены бытовые сценки из жизни народа Сай: крестьяне возделывают поле, маг размахивает руками над пентаграммой, воин пронзает мечом противника и так далее. Тим уже поднялся на вторую ступеньку, когда одна из фресок вдруг приковала его внимание, заставив замереть на лестнице с поднятой ногой.

Толстяк со скорбной физиономией шел мимо схематически изображенной толпы, а из-под куполообразного его балахона торчало порядка десяти ног — две толстые, в центре, а остальные — маленькие, по бокам. Тим, чувствуя, как мурашки ползут по коже, спустился обратно, осторожно подошел к стене и потрогал фреску рукой. Посмотрел по сторонам, и сердце его екнуло в груди. Рисунок, несомненно, изображал когда-то процессию. Время не пожалело труд древнего художника, и процессия на стене осталась далеко не вся — сразу за толстяком шел большой пласт обвалившейся штукатурки, а за ним… за ним уже замеченные Тимом сражающиеся воины, несомненно, принадлежали той же процессии. Тим бросил затравленный взгляд дальше и отметил, что конец этой фрески сохранился — он приходился почти на самый угол зала, и Тим ясно видел там белое полотно, посредине которого кто-то лежал. Тим машинально потер шрам под глазом и выдохнул. Облизывая вдруг пересохшие губы, явственно слыша собственное сердцебиение, он подошел к концу фрески. Всмотрелся и вздохнул облегченно — кого бы ни изображала эта процессия, конец ее сильно отличался от увиденного когда-то Тимом во сне. Там восемь небрежно изображенных человеческих фигур несли белое полотно, в центре которого, вытянув руки вдоль тела и скрестив ноги, лежал, закрыв глаза, бородатый пожилой мужчина. Был он вырисован, в противовес несшим полотно фигуркам, с большим тщанием — художник даже ушные раковины не поленился изобразить. Тим вздохнул еще раз, покачал головой, успокаиваясь, и пошел к лестнице.