Крошка Доррит. Книга первая - «Бедность» - Чарльз Диккенс

На столе было все, чего Общество моглопожелать и даже чего оно не могло пожелать. Все, что только способно радоватьглаз, и все, что только способно услаждать вкус, было к его услугам. Будемнадеяться, что Общество осталось довольно обедом; что касается мистера Мердла,то он съел не больше чем на полтора шиллинга.

Миссис Мердл была самой блистательной фигуройна этом обеде. После миссис Мердл самой блистательной фигурой был мажордом.Никто из гостей не мог сравниться с ним величием осанки. Он ничего не делал, онтолько смотрел, но немного сыщется людей, умеющих так смотреть. Это былпоследний дар мистера Мердла Обществу. Самому мистеру Мердлу мажордом был ни кчему; он даже себя неловко чувствовал под взглядом этой импозантной личности;но неумолимому Обществу понадобился мажордом — и оно его получило.

После десерта невидимая графиня встала и понесласвой шалаш к парадной лестнице, ведущей наверх, в гостиную, а за нею потянулсяцелый кортеж прекрасных дам, который замыкала хозяйка дома. Юнона, сказалиФинансы. Юдифь, сказала Церковь.

Цвет Адвокатуры запел разговор с Гвардией овоенных судах. Цвет Магистрата и коллега Беллоуз к ним присоединились. Прочиевыдающиеся лица тоже беседовали меж собой по двое, по трое. Мистер Мердл сиделв стороне и молча разглядывал скатерть. Порой какой-нибудь вельможа или магнатобращался к нему, желая втянуть его в беседу, в которой сам принимал участие;но подобные попытки редко встречали отклик у мистера Мердла; и если онотвлекался от расчетов, поглощавших его внимание, то разве только для того,чтобы передать вино соседу.

Когда все поднялись из-за стола, оказалось,что чуть ли не у каждого из сановных гостей есть о чем поговорить с мистеромМердлом отдельно от других, так что ему пришлось встать в углу у буфета и поочереди давать там аудиенцию желающим, перед тем как они покидали столовую.

Столп Финансов попросил позволенья поздравитьс новой победой одного из крупнейших негоциантов Англии, одного из тех рыцарейкапитала, которые сумели стяжать себе мировую славу (этот экспромпт уженесколько раз сослужил его автору службу в палате). Помогать успехам такихлюдей, значит способствовать успехам и достижениям страны, что является долгомкаждого истинного патриота (из этого мистеру Мердлу предоставлялось сделатьсобственные выводы).

— Благодарю вас, милорд, — сказал мистер Мердл,— благодарю вас. Я с гордостью принимаю ваши поздравления и счастлив, что выодобряете мою деятельность.

— Но я не безоговорочно одобряю ее, любезныймистер Мердл, — сановный гость с улыбкой взял хозяина под руку и притиснул кбуфету, после чего продолжал шутливым тоном: — Разумеется, вам недосугкогда-нибудь прийти к нам и помочь нам в наших делах.

Мистер Мердл ответил, что почел бы величайшейчестью…

— Нет, нет, — возразил Столп Финансов, — нетак должен ставиться вопрос по отношению к лицу, обладающему столь незауряднымпрактическим умом и прозорливостью. Если когда-нибудь обстоятельства неожиданносложатся так, что мы получим счастливую возможность предложить стольвыдающемуся лицу — ну, скажем, прийти к нам и подкрепить нас своим талантом, опытоми влиянием, мы не решимся предложить ему это иначе, как в виде обязанности.Почетной обязанности, которую на него налагает Общество.

Мистер Мердл объявил, что Общество для негодороже зеницы ока и что ради его интересов он всегда готов поступиться любымипрочими соображениями. Затем Столп Финансов проследовал к выходу, а его местозанял Цвет Адвокатуры.

Цвет Адвокатуры, щелкнув лорнетом и отвесивлегкий, вкрадчивый поклон, с каким он привык обращаться к присяжным, выразилнадежду, что его не осудят, если он разрешит себе довести до сведения великогомастера превращать источник всяческих бедствий в источник всяческих благ,человека, чья деятельность бросает яркий отблеск даже на скучную летописьнашего одержимого духом коммерции отечества — вполне бескорыстно и, как мы,законники, любим выражаться, amicus curiae,[58] донести до его сведения некоеобстоятельство, выяснившееся совершенно случайно. Дело в том, что ему привелосьознакомиться с документами, устанавливающими право собственности на весьма обширноепоместье, расположенное в одном из восточных графств; точней сказать — мистерМердл знает, что мы, юристы, любим точность, — расположенное на границе двухвосточных графств. Документы оказались в полном порядке, и поместье может бытьприобретено лицом, располагающим соответственными средствами (лорнет и поклонприсяжным) на крайне выгодных условиях. Все это сделалось известным ЦветуАдвокатуры не далее, как в это самое утро, и он сразу же сказал себе: «Я нынчеобедаю у моего уважаемого друга мистера Мердла и постараюсь вполнеконфиденциально довести это до его сведения». Покупатель упомянутого поместьяприобретает не только солидное и совершенно официальное политическое влияние,но и право располагать десятком весьма прибыльных церковных приходов. ЦветАдвокатуры отлично знает, что у мистера Мердла нет недостатка в возможностяхпомещения своего капитала, ровно как и в способах применения своей неистощимойэнергии. Но хотелось бы высказать невольно напрашивающуюся мысль: для человека,который заслуженно достиг столь высокого положения, который, можно сказать,известен всей Европе, не является ли моральным долгом — не будем говорить передсамим собой, но перед Обществом — обеспечить себе такого рода влияние, ииспользовать его — не будем говорить в собственных интересах или интересахсвоей партии, но в интересах Общества.

Мистер Мердл снова подтвердил свою глубокуюпреданность этим священным для него интересам, и цвет Адвокатуры со своимлорнетом отбыл в направлении гостиной. И тотчас же около буфета совершеннослучайно оказался Столп Церкви.

Поистине радости достойно, заметил он (простотак, к слову), когда блага земные стекаются к людям мудрым и многоопытным,людям, которые, зная настоящую цену богатству (тут Столп Церкви состроил такуюмину, словно сам всю жизнь обретался в бедности), понимают и его настоящуюсилу, и справедливым и разумным управлением умеют как по волшебству обратитьсвой личный достаток на пользу братьям во человечестве.

Мистер Мердл весьма смиренно выразилуверенность, что Столп Церкви не имеет в виду его, мистера Мердла; а затем невесьма последовательно изъявил свою глубокую признательность Столпу Церкви застоль лестное о нем, мистере Мердле, мнение.

Тогда Столп Церкви с вполне светскимизяществом выставил несколько вперед округлую и стройную правую ногу, словножелая сказать мистеру Мердлу: «Забудьте о моем облачении; оно лишь дляпроформы!» — и предложил на рассмотрение своего дорогого друга такой вопрос: