Сталин и Гитлер - Ричард Овери

К концу 1920-х годов религия сдалась, оставив все попытки политической борьбы с коммунизмом, однако глубокая религиозность большой части советского населения оставалась очевидной. По словам некоторых свидетелей, Сталин был информирован о «чуде» с плачущей Богородицей и спровоцированном им взрыве религиозного энтузиазма. На XVI съезде партии в 1930 году он заявил угрожающе, что религия является «тормозом строительства социализма», но Центральный комитет уже за год до этого принял решение, что в случае неудачи в деле искоренения религии путем дискуссий пересмотреть всю антирелигиозную кампанию30. В годы правления Сталина была подорвана культурная и институциональная жизнь всех религиозных конфессий Советского Союза, а тысячи священнослужителей были убиты или отправлены в ссылку. Начиная с 1929 года и далее идеологическая борьба против религии усиливалась и проходила под лозунгом: «Бей религию по голове каждый день своей жизни»31. К религии относились как к главному препятствию на пути модернизации советского общества и строительства коммунистической экономики, а религиозные сообщества были для режима политическими союзниками остатков капитализма.

Физическая атака на религию означала закрытие и конфискацию церквей, часовен, мечетей, синагог и монастырей. Начавшись в 1928 году с закрытия 532 небольших религиозных учреждений, к 1940 году процесс антирелигиозной борьбы достиг того, что большая часть церквей уже была разрушена, закрыта или конфискована гражданскими властями для самых разных целей. Знаменитый Страстной монастырь в центре Москвы был превращен в государственный Музей антирелигиозной пропаганды и агитации, где все плакаты и артефакты убеждали людей в том, что все религии вышли из одного древнего источника примитивных суеверий. По всей стране стали множиться более мелкие экспозиции, пропагандирующие безбожие, – музеи научного атеизма32. Процесс закрытия культовых учреждений коснулся всех религиозных конфессий. К началу революции Русская Православная церковь имела 46 457 церквей и 1028 монастырей; к началу 1939 года осталось менее 100033. В 1917 году в Москве находилось 600 религиозных сообществ всех типов, но только двадцать из них дожили до 1939 года. Не сохранилась даже прокоммунистическая «Живая церковь». В Ленинграде, где успехи в отторжении прихожан традиционной ортодоксальной церкви были самыми впечатляющими, в 1940 году оставалась всего одна действующая церковь. Число действующих священнослужителей также сократилось; из 290 православных и 400 обновленческих епископов, посвященных в сан в 1920-х годах, только десять из каждой конфессии еще продолжали исполнять службу в 1941 году. Некоторые из них погибли, оказавшись в лагерях, другие были расстреляны за контрреволюционную деятельность, число скрывавшихся неизвестно. Общее число приходских священников упало с примерно 40 000 в конце 1920-х годов до приблизительно 4000 в 1940 году. Тысячи католических, баптистских, еврейских и мусульманских священнослужителей постигла та же участь34.

Фигура Сталина стояла также и за эскалацией антирелигиозной кампании. Начальным моментом ее был новый закон о религиозных организациях, который вступил в силу 8 апреля 1929 года. Тогда законодательство изменило статус религии, который был предоставлен ей при принятии конституции 1918 года. Теперь никакой религии не разрешалось участвовать в том, что было весьма туманно обозначено как религиозная пропаганда; все группы по изучению Библии, библейские кружки, религиозные молодежные и женские движения, церковные читательские кружки и библиотеки, все формы религиозного образования и формальные акты прозелитизма отныне были запрещены. Вся разрешенная деятельность священнослужителей ограничивалась только проведением богослужения. Службы должны были проводиться в согласованных с властями религиозных учреждениях и только теми священниками, которые проживали в непосредственной близости от этих учреждений. Никакой литературы, кроме литургической, выставлять или хранить в церквях не разрешалось35. Налоги для священнослужителей были подняты до такого уровня, что они были вынуждены отдавать все заработанное государству – 80 % налог на доходы, а остальные 20 % они должны были платить за отказ от службы в армии. Были изменены также и правила проживания священнослужителей, так что большинство из них было вынуждено рассчитывать на добросердечие своей паствы, которая могла бы предложить им частный дом и регулярно предоставлять пищу. Священники, которые пытались самостоятельно покупать еду в государственных магазинах, должны были предварительно оставлять специальный депозит. Для того чтобы гарантировать, что бедствующие священнослужители не станут финансовой обузой государству, был принят подзаконный акт от 5 августа 1929 года, согласно которому они лишались всех прав на социальное обеспечение, пенсии и медицинское страхование36.

Новый закон всячески поощрял антирелигиозную пропаганду, и в течение 1930-х годов по Советскому Союзу проходила мощная волна атеистической деятельности. В тот же день, когда был принят закон о религиозных организациях, Центральным комитетом было создано то, что стало известно как Комиссия по культам, в чьи задачи входил надзор за постепенной ликвидацией организованной религии. Ответственность за образовательную работу была возложена на Союз безбожников, который в 1929 году продемонстрировал свои возросшие амбиции в борьбе с религиозной верой, сменив свое название на Союз воинствующих безбожников. Организация, в 1929 году состоявшая из 465 000 членов, к 1932 году переросла в массовое движение, охватившее 5,6 миллиона человек. Антирелигиозная агитация – «агитационная кампания» – была спущена из центрального государственного пропагандистского аппарата вниз, так чтобы она регулярно звучала на митингах, организовывавшихся Союзом в каждой деревне, каждом заводе и учреждении. «Ваша задача, – говорилось в одном амбициозном партийном циркуляре в 1937 году, – разъяснять широким массам реакционный классовый характер Пасхи и всех религиозных праздников и религии в целом»37. В 1920 году партией было организовано чтение всего лишь 230 лекций на антирелигиозную тему; в 1940 году их было уже 239 000 и они охватили около 11 миллионов слушателей. Власти продвигали научный материализм как столбовую дорогу человечества. Рождество было переименовано в День индустриализации. Крестьяне изучали «безбожную метеорологию», а для того чтобы продемонстрировать скептикам или суеверным деревенским жителям, что с помощью науки можно получить гораздо больше урожая, чем с помощью молитв, колхозы ввели «безбожные гектары». В 1929 году с целью воспрепятствования посещению церквей была установлена «продленная рабочая неделя»; после четырех рабочих дней следовал выходной, и большинство воскресений стали просто обычным рабочим днем38.

Новая волна атеистического образования и подавления религии дала неоднозначные результаты. Церковь сумела выжить, маскируя истиную религиозную жизнь верующих, будучи загнанной в ограниченное, выделенное для нее пространство. Один голландский теолог, проживая в отеле во время своего визита в Москву в 1930 году, обнаружил, что отель находится напротив маленькой часовни. Ему пришлось видеть, как много прохожих делали незаметные кивки головой или поклоны, проходя мимо часовни. Когда он пересек улицу, чтобы увидеть своими глазами это место, то увидел огромную доску на двери часовни со знаменитым изречением Маркса: «Религия – опиум для народа». Внутри часовни священник в рваной рясе вел службу для своей паствы под неумолкающий свист и шум небольшой группы стоящих поодаль активистов-безбожников. Священник сказал посетителю, что часовня вскоре будет преобразована в культурный центр; расположенный по соседству храм Св. Владимира уже стал кинотеатром, где можно было наблюдать, как зрители продолжают креститься в фойе, перед местом, где прежде висел образ Богоматери39.