Конец власти. От залов заседаний до полей сражений, от церкви до государства. Почему управлять сегодня нужно иначе - Мойзес Наим

Неправительственные организации завоевывают доверие тем, что их участники видят результат своих действий, понимают, что без их помощи организации не обойтись, что ее лидеры отвечают перед рядовыми членами, играют честно и не преследуют никаких тайных или неблаговидных целей. Политическим партиям нужно уметь вызывать такого рода эмоции в широких слоях общества и рекрутировать участников не только в традиционном узком кругу верных приверженцев.

Только в таком случае они смогут вернуть ту власть, которая нужна, чтобы успешно нами править.

Это легче сказать, чем исполнить. У кого есть время? И терпение посещать все собрания и коллективные акции, которые подразумевают участие в каком-то общем деле – особенно в политической партии? Помимо этих есть и немало других уважительных причин, почему большинство людей лишь изредка помогают политическим партиям и участвуют в общественной деятельности, которая не исчерпывается разовым пожертвованием или посещением конференции или митинга раз в несколько лет. В нормальной ситуации политическая деятельность и общественная работа – удел меньшинства.

Однако в последние годы мы с удивлением наблюдаем внезапную волну интереса к политике, мобилизацию немалого числа дотоле инертных и даже безразличных граждан и участие десятков тысяч человек в событиях, куда более серьезных (а в иных странах и куда более опасных), чем посещение партийного митинга.

Например, в США в 2008 году Барак Обама и его президентская кампания сумели привлечь многих и многих неофитов и молодых людей, из тех, кто обычно не интересуется предвыборной активностью ни одной из двух партий. На выборах 2008 года, помимо происхождения и расовой принадлежности кандидата, страна еще много чего увидела впервые: новые технологии в социальных сетях, позволившие адресно донести политические призывы до избирателей, привлечение волонтеров, небывалые схемы сбора пожертвований. Сюрпризы, принесенные внезапным всплеском политической активности прежде безучастных людей, не исчерпываются тысячами неофитов, бросившихся помогать кандидату Обаме. Воодушевленные или, скорее, разъяренные финансовым кризисом и несправедливым распределением его тягот, участники движения “Захвати Уоллстрит” и тысяч подобных во многих городах мира тоже поставили в тупик правительства и политиков, которые лихорадочно пытались понять природу и устройство “захватов” и изыскать пути куда-то отвести политическую энергию этих в значительной степени стихийных движений.

Самый удивительный и важный всплеск этой новой политической активности начался с волнений в маленьком тунисском городке в 2010 году. Они в конце концов привели к свержению правительства Туниса, а затем к волне протестов и манифестаций, покатившейся по всему Ближнему Востоку и вылившейся в “арабскую весну”. Миллионы прежде пассивных – и угнетенных – граждан превратились в революционеров, готовых не только рисковать собственной жизнью, но и подвергать опасности свои семьи. Не в пример движениям “захватчиков”, которые так и не смогли обратить свою политическую энергию в политическую власть, “арабская весна”, пробудившая народы, действительно привела к крупным переменам во власти. Таким образом, если в нормальных обстоятельствах участие в политической жизни остается занятием немногочисленных групп причастных, в другие моменты, например во время революций, целые нации с одержимостью бросаются в политическую деятельность. Однако революции слишком дорого обходятся, их итоги непредсказуемы, и социальный прогресс не гарантирован. И значит, главное – избежать опасных и разорительных революций, одновременно пробуждая и направляя политическую энергию, дремлющую в любом обществе, на осуществление перемен к лучшему. Наилучший способ этого достичь – оживить соперничество политических партий.

Переосмысление политических партий, модернизация механизмов их пополнения, реформирование их структуры и методов поможет партиям выглядеть привлекательнее и вернуть доверие обществ, которыми эти партии хотят править. В идеале партии также могли бы стать эффективными лабораториями политических инноваций. Только вернув доверие к политической системе у себя в стране – и, значит, вооружив наших лидеров способностью обуздать упадок власти и наделив их полномочиями принимать трудные решения, – мы сможем подступиться к насущным мировым проблемам. А для этого нам нужны сильные, современные и демократичные политические партии, располагающие к вступлению и участию в них.

Восстановление доверия, реконструкция политических партий, изобретение новых форм осмысленного участия в политической жизни для обычных граждан, создание новых механизмов эффективного государственного управления, ограничение вредного влияния сдержек и противовесов при недопущении чрезмерной концентрации неподотчетной власти и наращивание способности национальных государств к сотрудничеству должно стать главной политической задачей момента.

Без этих перемен устойчивый прогресс в противодействии тем силам внутри страны и на международной арене, которые посягают на нашу безопасность и процветание, невозможен.

В нынешнюю эпоху революционных перемен, которые затрагивают практически все, что мы делаем и с чем сталкиваемся в повседневности, одна важная область жизни остается на удивление непотревоженной: то, как мы управляем самими собой, своими сообществами, нациями и мировой системой. Или способы, которыми мы как индивидуумы взаимодействуем с политическим процессом. Идеологии приходят и уходят, партии возвышаются и низвергаются, те или иные управленческие практики совершенствуются путем реформ или применением информационных технологий. Предвыборная агитация сегодня полагается на тонкие методы убеждения – и людей, которыми правят не диктаторы, а те, кого эти люди выбрали сами, сегодня на Земле, конечно же, больше, чем когда-либо. Это позитивные перемены, но они бледнеют в сравнении с небывалыми прорывами в коммуникационных технологиях, медицине, бизнесе и военном деле. Одним словом, инновационная лавина еще не докатилась до политики, государственного управления и общественной деятельности.

Но она придет. Мы стоим на пороге революционного обновления политической жизни и государственного управления. Как мы показали в этой книге, власть преображается в столь многих областях, что неизбежно подвергнутся серьезной трансформации и те формы, в каких человечество организует себя для того, чтобы выживать и развиваться. Подобные взрывы радикальных и позитивных обновлений политического устройства уже случались в истории. Греческая демократия и волна политических инноваций, вызванная Французской революцией, – вот лишь два самых известных примера. Очередной прорыв давно назрел. Историк Генри Стил Коммаджер утверждал, что в XVIII столетии “мы изобрели практически все главные политические институты, которые у нас есть, и с тех пор не изобрели ничего. Политические партии, демократию и представительное правление. Первую в истории независимую судебную систему… Мы изобрели судебный надзор. Изобрели верховенство гражданской власти над военной. Свободу совести, свободу слова, Билль о правах – что ж, продолжать можно долго. Немалое наследие. Но что мы изобрели с тех пор сравнимого по важности?”{376}