Конец власти. От залов заседаний до полей сражений, от церкви до государства. Почему управлять сегодня нужно иначе - Мойзес Наим

Эти провалы не только изобличают хронический дефицит согласия между державами; по сути дела, это очередная яркая манифестация упадка власти. А какое отношение имеет ко всему этому утрата доверия? Неспособность политических лидеров успешно сотрудничать с соседями по планете связана с их шатким положением в своих странах. Правительства, не пользующиеся особым (или никаким) доверием, не могут заключать международные соглашения, ведь для этого часто требуется принимать обязательства, идти на уступки, компромиссы и даже жертвы, чего народ может и не позволить. Я не говорю, что мы должны давать тем, кто нами правит, карт-бланш и неограниченные полномочия: разумеется, неподконтрольная, неподотчетная и не уравновешенная сдерживающими силами власть опасна и неприемлема. Но следует при этом понимать, что, когда общество оказывается на нисходящей ветке подковы-графика, дополнительные ограничения власти правительственных институтов идут в конечном счете во вред всем нам. Восстановление доверия необходимо, чтобы ослабить эти ограничения и перевести в ту область графика, где общество от них выигрывает. Взрывной рост и усложнение сдержек и противовесов, опутывающих правительства демократических государств, – прямое следствие утраты доверия. В иных странах убывание доверия к правительству уже стало постоянной тенденцией. Вспомним наблюдения президента Фонда Карнеги Джессики Мэтьюз, которую мы цитировали в четвертой главе, говоря о революции ментальности: “[В США] каждый, кому меньше сорока, всю жизнь живет в стране, где большинство граждан не доверяют собственному национальному правительству делать то, что, по их мнению, нужно делать”{374}.

Разумеется, у нас хватает причин не доверять политикам и власть имущим вообще: дело не только в продажности и лживости, но и в банальном неумении правительств хорошо делать работу, которой мы ждем от них как избиратели. Более того, информация становится все доступнее, а повышенное внимание медиа к государственному истеблишменту быстро высвечивает все его ошибки, огрехи и некомпетентность. В результате низкий уровень доверия к правительству, характерный для наших дней, становится нормой.

Все должно перевернуться. Нужно возродить доверие к правительству и к политическим лидерам. Это потребует от политических партий крутых перемен в структуре, в деятельности, в отборе, оценке и выдвижении (и отзыве) лидеров. Адаптация политических партий к условиям XXI века – это требование момента.

В большинстве демократических стран партии остаются важнейшими субъектами политики и по-прежнему обладают широкими возможностями. Но это лишь видимость: они раздроблены, ослаблены и поляризованы, как и вся политическая система, в которую они встроены. Строго говоря, большинство старых партий уже не в состоянии обладать той властью, какая у них была прежде. Красноречивый пример – агрессивное давление Движения чаепития на республиканцев и тот внутренний раскол, который это вызвало в некогда одной из самых мощных политических машин в мире. Столь же разрушительную фракционную борьбу мы видим в партиях по всему свету.

Начиная с 1990-х политические партии переживают нелучшие времена. В большинстве стран опросы общественного мнения показывают, что престиж и ценность партий в глазах тех самых людей, кому они призваны служить, падают и кое-где уже достигли небывало низкого уровня{375}.

Конец холодной войны и особенно крушение коммунизма как вдохновляющей доктрины размыли идеологические границы, сообщавшие многим партиям их уникальное своеобразие. Поскольку идеологические платформы стали неразличимы, в главный, а зачастую и единственный определяющий фактор превратились персоны кандидатов. В предвыборной гонке партии стали меньше полагаться на привлекательные для народа идеи и идеалы, а больше на маркетинговые приемы, медийные умения кандидатов и, конечно, деньги, которые они способны собрать. Закономерно, что скандалы, в которые оказываются втянуты отдельные политики, равно компрометируют и партии, к которым эти персоны принадлежат. И вновь стараниями свободных медиа и независимых парламентариев и судей коррупционные схемы, которые прежде хорошо прятали или безмолвно терпели, вытаскиваются на всеобщее обозрение, и их ставшая явной противоправность подрывает “бренд” политической партии. Публичное очернение также организуется партиями, которые больше не могут отличаться от оппонентов идеологической позицией и пытаются внушить избирателю, что их соперники неизбежно связаны с коррупцией и скандалами. Нельзя сказать с уверенностью, в самом ли деле коррупция в политике усилилась в последние десятилетия, но огласка точно сегодня широка, как никогда.

Тем временем, пока политические партии переживали трудности, расцвели общественные движения и неправительственные организации (НПО). В 1990-х даже кровавые террористические сообщества типа “Аль-Каиды” (которые в ряде важных аспектов тоже можно классифицировать как НПО) стали всемирными и существенно усилились. Связи между политическими партиями и электоратом ослабляются, а между НПО и их сторонниками укрепляются. Общественная поддержка политиков и партий продолжает неуклонно убывать, а авторитет и влияние НПО растут. Доверие к ним растет столь же скоро, сколь быстро его теряют партии. Такое организаторское умение, как привлечение молодых и мощно мотивированных активистов, готовых многим жертвовать ради общего дела и организации, сегодня более свойственно НПО, чем политическим партиям.

НПО преследует свою единственную цель с жаром одержимого, тогда как у политической партии широкий набор разных и часто противоречивых целей и она одержима лишь погоней за пожертвованиями на избирательную кампанию. В странах, где политические партии остаются под запретом или подвергаются гонениям, НПО превращаются в единственный канал политической и общественной активности. В остальных случаях быстрый рост НПО объясняется чаще всего тем, что они меньше затронуты коррупцией, нередко принадлежат к широкой международной сети и обычно имеют более ясную идеологию, менее строгую иерархию и работают в тесном контакте со своими участниками. Важное преимущество НПО – четкие задачи. Ставит ли организация целью защиту гражданских прав или окружающей среды, борьбу с бедностью или с контролированием прироста населения, ее участники редко теряют из виду смысл своей работы. Все эти факторы склоняют новых и новых политически активных людей, прежде примкнувших бы к тем или иным партиям, в сторону участия в НПО.

Рост НПО – в целом позитивная тенденция. Что значительно менее радостно и действительно должно быть повернуто вспять – это утрата партиями авторитета, что в ряде стран: в Италии, в России, в Венесуэле – привело к тому, что партии фактически исчезли и заменены создаваемыми к очередным выборам объединениями. Чтобы партии могли возродиться и эффективно функционировать, им нужно вернуть способность вдохновлять, мотивировать и мобилизовывать людей, особенно молодых, которые без этого либо вовсе забрасывают политическую активность, либо направляют свою энергию в русло узкоспециальных организаций или даже маргинальных групп. То есть партиям нужно возыметь волю к переменам и адаптировать свою структуру и методы к условиям все более интегрирующегося мира. Неправительственные организации благодаря относительно горизонтальной, неиерархической структуре оказались подвижными, пластичными и хорошо настроенными под запросы и ожидания их участников; должно быть, этот рецепт и партиям поможет найти новых сторонников, стать мобильнее, продвигать свою программу и, будем надеяться, более успешно противостоять непроходимым упрощенцам, охотящимся за влиянием внутри партии и вне ее.