Камень Света - Дэвид Зинделл

При этих словах крики ярости заполнили комнату.

– Он правил, это правда, но лишь три года, пока все, что сделал Красный Дракон, не было исправлено и он не увидел, что королевская власть восстановлена. Нигде не написано, что Эрамеш присвоил корону.

– Никто, кроме алонийца, не смеет править Алонией!

– Если бы правил не он, – сказал я, оглядывая залу и украшенный драгоценными камнями трон короля Киритана, – то ваши предки жили бы под управлением другого.

– После того как Эрамеш забрал камень Света в Меш и укрыл его в горах?

– Он укрыл его не для себя. И в конце концов Юламеш вернул чашу Годэвэни, как вы и рассказали нам сегодня.

– Я рассказал о том, как чаша была потеряна – из-за эгоизма и гордыни валари.

– Чаша действительно была потеряна. И поэтому некоторые из нас дали обет вернуть ее.

– Что-то немного здесь валари, – усмехнулся король, оглядывая толпу людей. – Почему же?

Потому что наши сердца были разбиты.

– Твоя страна давно миновала время своего величия. Теперь вы, валари, думаете лишь об алмазах и войнах. И по-дикарски гордитесь этим: бесконечные поединки, медитации над мечами… Нет, расцвет валари позади.

Так как я ничего не мог ответить на это, то лишь глядел на звезды сквозь прозрачный купол. Потом Атара тронула меня за плечо, и мы посмотрели друг на друга.

– Ну, что еще? – спросил нас король.

Но ни я, ни Атара не ответили ему. Мы просто стояли перед тремя тысячами людей, глядя друг другу в глаза.

– Ты, – сказал король Атаре. – Ты останешься теперь здесь, раз уж вернулась.

– Сир, я дала обет отыскать камень Света. Вы хотите, чтобы я стала клятвопреступницей?

– Ты будешь искать его в Алонии.

Атара покачала головой.

– Нет, я отправлюсь в Поиск вместе с Вэлем, если он возьмет меня, – ответила она отцу.

– Возьмет тебя?!. – прогремел король. – Кто он такой, чтобы брать тебя куда бы то ни было?

– Он спас мою жизнь, сир. Дважды.

– А кто дал тебе жизнь? – Быстрый, как кошка, король повернулся ко мне и упер палец в грудь. – Говори правду, чего ты хочешь от нашей дочери!

Первое, чему учат воина валари, – говорить правду. Так что я посмотрел на короля Киритана и сказал ему то, о чем кричало мое сердце, даже если я никогда не признавался в этом даже самому себе.

– Я хочу взять Атару в жены.

На мгновение король Киритан остолбенел. Похоже, что все в зале перестали дышать.

– Взять в жены нашу дочь?

– Если она согласна, – сказал я, улыбаясь. – И с вашего благословения.

Киритан рассмеялся – резкий злобный смех исходил из его горла, словно лай. Потом лицо короля побагровело, и он начал бушевать.

– Кто ты такой, чтобы жениться на принцессе? Бродяга, скрывающийся под грязным плащом? Седьмой сын, не имеющий надежды стать королем? И королем чего? Дикарского маленького королевства размером не больше, чем домены моих баронов? И ты думаешь жениться на нашей дочери?!.

В то время как оскорбленный голос короля гремел меж каменных стен зала, я пожалел его, ибо увидел, что на самом деле он недоволен собственным союзом с Дарьяной. Киритан надеялся облагородить династию, выдав Атару за наследного принца Эанны или за принца Жардана из Элиссу. Даже Мэрэм, принц стратегически важного Дэли, был более подходящим женихом, чем я, если бы не его манера таскаться за юбками и дружба со мной.

Я видел также и кое-что еще: король вовсе не находился во власти своего ужасного гнева. Точнее, он, словно волшебник, вызывал гнев из глубокого колодца души, великолепно используя его для устрашения, как мог бы использовать меч. Однако я прожил рядом с мечами всю жизнь и собственный носил у бедра.

– Я люблю Атару, – сказал я, глядя на него в упор. – Вы благословите наш брак, король Киритан?

В ответ он вновь рассмеялся.

– Да, ты можешь жениться на моей дочери – когда найдешь камень Света и принесешь его в эту залу!

Наверное, он рассчитывал, что я подожму хвост, как побитая собака, или начну возражать: мол, Чаша Небес может быть найдена только с соизволения Единого. Вместо этого я стиснул рукоять меча и опрометчиво заявил:

– Тогда я клянусь.

Пока он в изумлении таращился на меня, я взял Атару за руку и поцеловал ее.

– Если вы не хотите благословить наш брак, то дайте вашей дочери по крайней мере то же благословение, что и всем искателям.

– Ты много себе позволяешь, валари! Может, дать ей и кинжал, чтобы она нанесла нам удар в спину?

– Прошу, король Киритан, дайте ей ваше благословение.

Откуда-то с нашей стороны раздался женский голос:

– Твое благословение, король Киритан!

Остальные подхватили, и зала загудела множеством голосов:

– Дай ей благословение!

Но король есть король, и его не могли поколебать легко. Он стоял над последним сундуком с медальонами, глядя на меня и на Атару так, словно мы были восставшими баронами, посмевшими явиться в его тронную залу.

Как получается, что мы любим своих отцов, дочерей или братьев, готовы ради них пойти на большие жертвы или даже умереть – только для того, чтобы увидеть, как священный дар любви при помощи какой-то злой алхимии превращается в нечто противоположное себе и приносит лишь зло?

Держа Атару за руку, я чувствовал поднимающиеся в ней муку и любовь к отцу. У меня было странное ощущение что я могу коснуться короля Киритана и тем, и другим. Морйин сказал, что однажды я еще поражу человека черным кинжалом собственной ненависти. Я и не знал, что могу также пронзать сердца ярким мечом чужой любви.

– Не пялься на меня, валари, – прошипел король Киритан. – Черт побери твои глаза!

Но я не мог не смотреть на него. А он не мог не повернуться к Атаре… и тогда великая нежность смягчила жесткое лицо. Мало кто стоял достаточно близко, чтобы увидеть слезы, навернувшиеся на глаза короля. И лишь Атара и Дарьяна – и я – могли ощутить его великую любовь к дочери.

– Мы боялись, что ты умерла, – сказал он Атаре.

– Многие хотели меня убить. Вы всегда говорили, сир: мы, Нармада, не так-то легко умираем.

– Верно. – Он улыбнулся с благодарностью. – Милостью Единого, раз уж мы объявили Поиск, то продолжай его.

С этими словами король кивнул Дарьяне, и та достала из сундука медальон. С нежностью, на которую его полагали неспособным, Киритан надел медальон на дочь.

– Атара арс Нармада, прими это и наше благословение, да будешь ты известна и почтена во всех землях.