Водные ритуалы - Эва Гарсиа Саэнс де Уртури

— Докажи, что она — твоя дочь, тогда мне не придется доказывать свои права на нее.

— Ты же знаешь, Альба не хочет делать тест. И для меня биологическое отцовство неважно, поверь мне. Я хочу воспитывать эту девочку, и мне все равно, кто ее биологический отец.

— А мне не все равно. Мне важно, кто биологический отец. Если б вы с Альбой были уверены в этом, мы не затеяли бы сейчас эту абстрактную дискуссию. Буду предельно откровенен: я хочу, чтобы она была Ортис де Сарате и носила нашу фамилию с гордостью.

— Даже ты носишь ее без особой гордости. К тому же не вижу ничего плохого в наших фамилиях.

— Не сбрасывай меня со счетов, Кракен, я могу причинить тебе много вреда. Я еще не закончил сценарий, — повторил Тасио, вновь превращаясь в сурового зэка, которого я однажды увидел за решеткой.

— Не надо мне угрожать, — предупредил я. — Я позволил твоему хакеру проникнуть в мою жизнь и шпионить за мной, я не заявил на вас в полицию и не стал останавливать… И ты же на меня теперь бочку катишь? Интересно, знаком ли ты с понятием признательность? Матусалем должен был дать тебе хороший урок.

— Но не тогда, когда речь идет о моей крови.

Вот же упрямец…

— Не буду напоминать тебе, как ты обошелся с Нанчо, с человеком твоей крови, когда он появился в вашей жизни.

— Именно, — ответил Тасио. — И это надо исправить.

Мы зашли в тупик, продолжать было бессмысленно. Я попытался выровнять дыхание, но у меня плохо это получалось, когда я пребывал в таком отчаянии, как в ту пятницу, 13-го.

Следовало выбрать другую стратегию, заставить его задуматься не обо мне и тех разрушениях, которые он мог бы нанести моей жизни, а о доставшейся ему огромной власти, дающей право влиять на жизнь Альбы и девочки.

— Тасио, — я заговорил примирительным тоном, — ты прошел через тяжелое испытание: такой город, как Витория, тебя не принял…

— Не принял? Он и сейчас не принимает все это длящееся настоящее. Иначе какого черта я сижу в Калифорнии при двадцати четырех градусах посреди зимы?

— Значит, ты хочешь, чтобы твоя племянница страдала так же? Не лучше ли публично объявить ее дочерью героя?

— Очень умно, Кракен. Очень умно. Но твои психологические трюки на меня не подействуют. Я буду двигаться дальше. Мы с Игнасио обязаны присутствовать в жизни девочки, и ты ничего не сможешь с этим поделать.

— Черт побери! — закричал я, окончательно теряя терпение. — Я мечтал о семье, а ты отнял у меня эту семью!

И когда я произнес это вслух, на меня будто обрушилась ледяная глыба. Я понял, что разрыв с Альбой окончателен: моя глупость лишила меня всяких шансов на то, что когда-нибудь мы с ней и дочкой будем одной семьей.

14 января 2017 года, суббота

Ночью я не уснул, а когда у меня бессонница, в голове крутятся все дневные мысли разом. Мне не хотелось страдать больше, чем я уже страдал, бесконечно думая о том, что потерял Альбу. Я знал себя и знал свои пределы.

Поэтому одну одержимость я заменил на другую: Ребекка Товар.

«Кто ты теперь, Ребекка?»

«Кто ты теперь…»

Я вернулся к месту, где все началось: Сантильяна-дель-Мар, поселок, где проживала семья Товар.

Я включил новый мобильный, более надежный, и позвонил ей рано утром в субботу. Я знал, что она такой же жаворонок, как и я сам.

— Инспектор Айяла, есть новости? — спросила она настороженно и одновременно удивленно.

— Я звоню вам, как другу. Я доверяю вам, Милан. И сейчас мне нужно, чтобы вы подключили свою магию.

— Что угодно, шеф, — с облегчением сказала она.

Я рассказал, что именно мне нужно. Для нее это было несложно: найти все адреса, связанные с одним из студентов Университета Кантабрии.

Я не хотел договариваться с Эстибалис насчет субботы. Возможно, Альба была права: мне больше нравилось действовать в одиночном режиме. Мне хотелось побыть одному, совершенно одному. Одиночество очень помогало в жизни — по крайней мере, я не разрушал судьбы людей, которые мне дороги.

Я сел в машину и доехал до Сантильяна-дель-Мар через два с половиной часа после разговора с Милан.

Парня с разными глазами я нашел по адресу, который раздобыла коллега: забегаловка в вестибюле усадьбы, где весь ассортимент ограничивался стаканом молока и куском кекса.

Я ждал терпеливо, как браконьер в засаде, пока парень обслужит небольшую очередь туристов.

Он поднял взгляд, держа в руке стакан молока, вздрогнул и попытался удрать по лестнице в подсобку.

— Даже не пытайся, — строго сказал я, взяв его за тощую руку.

— Я не хочу, чтобы меня видели в вашей компании.

— Не надо было бегать марафон по коридорам факультета, гений. Думал удрать так запросто?

— Чего вам от меня надо? — сказал он, испуганно поглядывая в опустевшее кафе.

— Что ты там говорил о Синей Бороде? Я из-за нее сна лишился, парень.

— А я — отца, хотя вас в этом и не упрекаю.

— Тебе придется все мне объяснить.

— Полагаю, он это заслуживает… — пробормотал парень.

— Кто и что заслуживает?

— Мой отец. Чтобы кто-нибудь в этом городе сказал наконец о нем правду.

— Я тебя слушаю. Какое отношение твой отец имеет к Саулю Товару?

— Оба спали с одной и той же женщиной.

— Ты имеешь в виду жену Сауля?

— Жену? Бедняжка, как можно такое о ней говорить после того, как все закончилось… Насчет Синей Бороды — это не я придумал. Когда Асунсьон Переда умерла, люди перестали бояться и распустили языки. Здесь всегда ходили слухи, что Сауль расправился с ней, когда подросла его дочь, что вкусы у чувака были странные и взрослые бабы его не интересовали. Он их гнал от себя в три шеи, по крайней мере, тут, в деревне: всех отшивал и всем отказывал. Нет, я имею в виду эту ведьму, его сестру Сару Товар. Эта снобка разрушила жизнь моей матери… Слушайте, давайте зайдем в подсобку, если вам не сложно. Не хочу, чтобы нас видели вместе и кто-нибудь вас узнал. Вы же тот самый Кракен из Витории, верно?

В качестве ответа я что-то промычал; разговор меня утомил.

В этот момент из подсобки вышла пожилая женщина и подошла к парню.

— Все в порядке, сынок? Я слышала чьи-то голоса.

— Все хорошо, бабушка. Это преподаватель из универа; мы рады видеть друг друга. Не могли бы вы оставить нас наедине на некоторое время? Нам нужно поговорить…

В заведение вошла пара американцев с путеводителем под мышкой: бабушка подхватила поднос с кексами, собираясь их обслужить.